Когда Рождество приходит, оно тихо. На Штутгарт не падают бомбы и, слава Богу, не падают они и на нашу деревню. Дети счастливы, получив орехи и апельсины, простенькие, единственно доступные в военное время, игрушки, которые подарили Полу и Марии. Альберт уже вырос из игрушек, поэтому ему Антон дарит книги. Он припас для своего старшего сына, для своего тихого, вдумчивого мальчика, и еще один подарок – но с ним надо подождать подходящего момента.

Антон украсил коробку с подарком для Элизабет голубой шелковой лентой, той самой, которую давным-давно дала ему сестра. Элизабет развязывает ее и заглядывает внутрь. В ее глазах блестят слезы, когда она берет святую Элизабет в руки. Кажется, что ее пальцы уже прочли те слова, которые Антон надеялся вложить в душистое дерево, и когда она поднимает на него взгляд, она улыбается.

36

Новый год холодный и суровый и горчит от мороза. С тех пор, как минуло Рождество, Элизабет постоянно напряженная и раздражительная, как будто предчувствует все, что скоро должно произойти, если жизнь будет продолжаться: потерю Антона, распад семьи. Солдаты снова приходили из туннеля, высвобождаясь из недр промерзшей земли в новогодний день. Понемногу мир крадет наше убежище, наш маленький Унтербойинген. Мир отдергивает занавески. Элизабет смотрит на небо при каждом шуме, будь то тетерев, воркующий в поле, или рев двигателя грузовика, едущего по Аусштрассе. В мире нет безопасного места, раз даже в Унтербойингене уже небезопасно.

Будучи во взвинченном, измотанном состоянии, первой новость узнает как раз Элизабет. Она понесла в город куриный бульон и свежеиспеченный хлеб, чтобы немного поддержать фрау Зоммер, у которой болеет ребенок. Но она тут же спешно возвращается домой, чтобы сообщить известие. Она находит Антона чистящим свои старые карманные часы у огня. Ее щеки еще пылают от холода.

Она говорит:

– Помнишь, я просила тебя продать инструменты – когда СС просили сдавать медь?

– Да.

Как бы он смог забыть?

– Так вот, Антон, они больше не просят, – хмурится она. – Они изымают медь. Конфискуют.

Он качает головой. Невелика беда – странно, что это вообще могло стать поводом для беспокойства.