Таким образом, как явствует из китайского источника, отправляясь в поход на Тангудское царство, Чингисхан после его захвата намеревался «покончить с остатками Цзинь», а затем отправиться в новый поход на запад.

На тайном совещании с сыновьями, о котором шла речь выше, Чингисхан, покончив с завещанием и наставлениями, повелел:

«Я не хочу, чтобы моя кончина случилась дома, и я ухожу за именем и славой.

Отныне вы не должны переиначивать моего веления» («Книгу Великой Ясы». — А. М.)…[909]

Так он закончил эту речь на этом тайном совещании, затем, попрощавшись с ними (с сыновьями. — А. М.), отправил их назад, послав в государство и улус начальствовать, сам же с войском направился в (страну) Нангяс[910].

Хотя состояние здоровья Чингисхана изо дня в день ухудшалось и он считал неизбежной свою кончину, Великий монгольский хан продолжал давать указания своим военачальникам:

«Мы с прошлой зимы (1226 г. — А. М.)… приказывали не убивать и не грабить (мирное население. — А. М.), но находились пренебрегавшие данными повелениями. Ныне немедленно объявить, здесь и повсюду, что приказываем тем, кто будет так делать, чтобы узнали о нашей воле»[911].

Этот «милостивый манифест»[912] Великого монгольского хана (чем бы он ни был вызван) свидетельствует об осознании Чингисханом бессмысленности уничтожения мирного населения завоеванных территорий и его стремлении перетянуть на свою сторону мирное население этих районов империи Цзинь.

Умирающий Чингисхан, «обратившись к окружающим», поведал им свой новый замысел окончательного разгрома державы Алтан-хана: