Одновременно смешное и ненавистное (поскольку мы не разделяем определённой терпимости, склонной оправдывать это движение, свойственной тем, кому нравится молиться) движение, заставляющее становиться на колени, совершать покаяние и осуществлять определённые антропофа-гические действия, такие как причастие, управляет всем Западом. От Норвегии до Португалии Европа находится в руках людей церкви, причём отнюдь не опосредованно (как было бы, если бы они скрывались под чужим именем, действовали заговорщически или используя рычаги воздействия), потому что христианские партии — весьма непристойно — находятся у власти. И это неслучайно. Наше время — это время СТРАХА.

Если в мире слева и справа управляются с какими-то бомбами, чья разрушительная мощь всё менее и менее вообразима, то эти орудия должны возыметь в психике всех подряд существенные разрушительные последствия, первым из которых является страх, иначе изящно называемый беспокойством перед лицом всеобщей смерти, которая не пощадит никого и ничто. Эти орудия создают вокруг себя притяжение людей и идей к своей безразмерной величине и сулят события, понимание которых постоянно наносит удары по нашему внутреннему миру, стучится во врата областей, доселе неведомых человеческой истории.

Теперь, когда мы столкнулись с необходимостью предотвратить ситуацию, трагизм которой проистекает из отсутствия прецедентов, далеко не лучшим решением для нас будет обратиться к людям, решившим использовать против страха эту старую уловку, этот избитый трюк — религию, и возвеличивать свой страх в Боге, перед которым преклоняются, боготворя свой страх со всей честью и безответственностью?

Нет, нет никакого смысла зажмуривать глаза. Потому что одно из двух: или будет развязана агрессия и это будет великим тёмным самоубийством скорпиона — в этом случае следует направить на эту возможность как можно больше света ради осознания, которое для меня неотделимо от иератической радости (на которую Церковь не может согласиться, не отрицая её сути). Или же человек займётся поиском путей своего выживания с осторожностью сапёра, и эти пути приведут к формам, в настоящее время немыслимым. С учётом ускорения технического развития, возможно, что для нашей адаптации будет необходима некоторая внезапная психическая мутация. В любом случае, спасение может находиться лишь в изменении, общественном и личном, также непредсказуемом ни в его сроках, ни в его содержании. То, что в наших силах здесь и сейчас, ограничивается склонностью к полной нищете. Жить посредством систематического разрушения человеческой личности, такой как она до сих пор понималась во всех отношениях, разъединять её во всех её возможных проявлениях, как политических — посредством невмешательства и беспорядочного и дезорганизующего вмешательства, так и экономических — посредством кражи, паразитизма и иных занятий чистым потреблением, так и моральных — здесь выбор средств почти неограничен — образцовая лень, показной порок, инверсия, применяемая кстати и некстати при всяком действии, предполагаемая нормальность которого погружается в ужасающее неведение своей роковой судьбы, поскольку всякое действие, совершаемое в этот час, искажается традицией, предписанием, привычкой, связанными с положением дел, отныне приведённым в беспорядок и угрожающим.