Я положила на колени рюкзак. Он весил тридцать три фунта, треть моего собственного веса. Я знала это наверняка, потому что на прошлой неделе школьная медсестра установила весы, где можно было взвеситься с рюкзаком и без, поскольку в моем возрасте не следовало носить слишком тяжелые сумки. Если разделить вес рюкзака на вес тела и получить больше пятнадцати процентов, то можно заработать себе сколиоз, рахит, круп и бог знает что еще. Сумки всех ребят оказались слишком тяжелыми, но учителя по-прежнему задавали столько же домашнего задания.

— Хорошего дня, — сказала я.

— Хочешь, я зайду и поговорю с школьным психологом или директором? Скажу, что сегодня тебе нужна помощь…

В этом я совершенно не нуждалась — выделяться, как бельмо на глазу.

— Все в порядке, — сказала я и открыла дверь фургона.

Машины, следовавшие за внедорожником отца, отстали, и я перевела дух. По крайней мере, я так думала, когда кто-то позвал меня по имени.

— Амелия, — сказала женщина, — что ты чувствуешь из-за этого иска?

За ней стоял мужчина с телевизионной камерой на плече. Идущие в школу дети обнимали меня, будто я была их другом.

— Эй, подруга, — сказал кто-то из них, — можно показывать это по телевизору? — Парень показал средний палец.

Из-за кустов с левой стороны материализовалась другая журналистка.

— Твоя сестра сказала, что чувствует из-за иска вашей матери о неправомерном рождении?

Это было семейным решением?

Ты будешь давать показания?

Я даже и забыла про это: мое имя значилось в каком-то дурацком списке. Мама и Марин сказали, что, скорее всего, мне не придется давать показания, это лишь на всякий случай, но мне не нравилось быть в списке. Будто на меня кто-то рассчитывал, а как я могла их подвести?

Почему они не ходили хвостом за Эммой? Она ведь тоже училась в этой школе. Но я уже знала ответ. Все считали Пайпер жертвой. Я же была связана родственными узами с вампиром, которая решила выпить кровь своей лучший подруги до последней капли.

— Амелия?

Сюда, Амелия…