Чем сильнее он кричал, тем крепче сжимал меня. И вот что странно: теперь произошло самое страшное, меня раскрыли, но все оказалось не таким ужасным. Скорее неизбежным. Мой отец был вне себя от ярости, а я не могла скрыть улыбки. «Ты видишь меня, — подумала я, закрывая глаза. — Ты видишь меня».

Шарлотта

Шарлотта

Той ночью я спала в кресле рядом с твоей больничной койкой, и мне снилась Пайпер. Мы снова были на Плам-Айленде, катались на досках, но волны стали красными, как кровь, окрашивая наши волосы и кожу. Я оседлала одну величественную мощную волну, от которой берег вздыбился. Я обернулась, но тебя накрыло волной, ты перекатилась, твое тело мелькало среди воды и пористых камней. «Шарлотта, — закричала ты, — помоги мне!» Я слышала тебя, но тем не менее пошла прочь.

Меня разбудил Шон, потряс за плечо.

— Эй! — прошептал он, глядя на тебя. — Она спала всю ночь?

Я кивнула и потянула шею. И тут я заметила Амелию, которая стояла рядом с ним.

— Разве Амелия не должна быть в школе?

— Нам троим нужно поговорить, — сказал Шон тоном, который не терпел возражений, и посмотрел на тебя; ты все еще спала. — С ней все будет в порядке, если мы сходим за кофе?

Я оставила записку для медсестер на стойке и последовала за Шоном к лифту. Амелия понуро плелась за нами. Что такое случилось между ними?

В кафетерии Шон налил нам кофе, а Амелия взяла крошечные коробочки с сухим завтраком, не в силах выбрать между «Чириос» и «Синнамон тост кранч». Мы сели за стол. В этот утренний час большое помещение было заполнено стажерами, которые поедали бананы и пили латте, прежде чем сделать обход.

— Мне нужно в туалет, — сказала Амелия.

— Ты не можешь уйти, — спокойно ответил Шон.

— Если ты хочешь что-то сказать, Шон, мы можем подождать, пока она не вернется…

— Амелия, почему бы тебе не сказать маме, почему ты не можешь пойти в туалет?

Она уставилась на пустую пластиковую миску:

— Он боится… что меня снова вырвет.

Я озадаченно посмотрела на Шона:

— Она заболела?

— Скорее булимия, — ответил Шон.