Выдумывая подполковника, я предполагал сначала взять кого-то из знакомцев, например Аракелова, но поостерёгся. Вдруг наживка попадёт в плен или выбранный человек давно умер и это откроется? Любая основанная хоть на чём-то ложь вскрывается, поэтому следует врать так, чтобы ни доказать, ни опровергнуть было нельзя…

Конечно, я боялся! Но без наживки Маронья-Редвиц захотел бы проверить источники другим способом. А так мне удалось выпросить у него условие конфиденциальности агентов, дав немного информации об одном из них. Я выиграл почти год! Страх пристал ко мне, как холодный, прилипший к коже компресс, а проверки всё не начинались и не начинались. Наконец Каудер намекнул, что «донесения Макса» очень ценятся.

Я переоделся в доктора права Илью Ланга, родившегося в 1893 году в Дубно. Снял квартиру в доме три по улице Шестого сентября. После завтрака шёл в город, где-то в девять. Заглядывал в церковь у полпредства, где за свечным ящиком стоял член Союза Никитин. Он передавал мне все городские и консульские слухи. Из церкви я возвращался домой, но, если погода была хорошей, обедал в городе около часа дня. Затем читал газеты и писал. В половине третьего или без четверти три от Каудера приезжал водитель и за пятнадцать минут довозил меня до консервной конторы.

Каудер запирал звуконепроницаемую дверь, и я диктовал ему сообщения, от четырёх до шести штук. Большей частью — на немецком, перемежая его венгерским и болгарским, которые Каудер немного понимал.

Мы заканчивали между половиной четвёртого и половиной шестого. В бюро работали разные улыбчивые люди, но я так и не понял, чем занимался каждый из них. Так или иначе, я старался ни с кем не разговаривать кроме Каудера и машинистки Клары, и вечером шофёр вёз меня обратно на квартиру. В почтовом ящике меня дожидались газеты, которые приносил Марченко. Он также был членом Союза.

Сочинял же я вечером. Я решил так: буду воображать, но по-честному, чтобы можно было, разбуди хоть ночью, вплести каждый манёвр в логику событий. При этом из самой моей позиции следовало, что я ничего не знаю, и таким образом, как бы отменно я ни прогнозировал, большая часть донесений окажется неверной.

После долгих размышлений и вычерчивания схем я понял, что, чтобы остаться на плаву и скопить деньги, найти Тею и выиграть свою войну, не надо бояться прорицать как можно добросовестнее и точнее. Не надо переоценивать свою прозорливость. Пусть лишь небольшая часть моих выдумок попадёт в цель, а большая окажется неточной или даже ложной, но, если я буду хоть изредка угадывать, меня не убьют.