Как в христианском мире, где все разделяли одну и ту же веру, каждый, вне зависимости от его мирского статуса и положения, мог считать себя связанным с ближним своим и примиренным с ним посредством трансцендентального Бога и, более того, он даже не мог завидовать ему, поскольку это означало бы подвергнуть сомнению Божию премудрость, так в XX в. интеллектуал-агностик ищет новое божество, которое обещает ту же защиту от зависти соседа (часто лишь воображаемой), что и христианский Бог, и ту же свободу от пожирающего чувства вины, порожденного его личным превосходством над другими. Такое суррогатное божество – это прогрессистская идеология или, точнее, утопическое общество полного равенства. Эта утопия может никогда не осуществиться, но даже когда человек просто притворяется, что он ее сторонник, это помогает ему нести бремя неравенства.

Примерно в середине нашего века удивительная нерешительность и слабость по отношению к завистникам стали проявляться у значительно большего числа людей, чем до тех пор. Сегодня мало кто заботится о том, чтобы объективно решать, легитимна или нет ситуация, вызывающая зависть. Сейчас достаточно простого выражения зависти: в политическом выступлении, в карикатуре, в сатирической песенке и т. п., – чтобы убедить таких людей, что существует объективное нарушение справедливости. Соблазнительно рассматривать это как форму регресса. У примитивных народов, а также и в наши дни у многих простых аграрных общин воздействие «дурного глаза» завистливого человека на объект его зависти, как представляется, происходит на более низком личностном уровне, чем уровень чистого функционирования разума. Описано много подтвержденных случаев, когда известия о проклятии завистника было достаточно для того, чтобы вызвать симптомы болезни у человека, против которого оно было направлено. Необходимым условием прогресса цивилизации в целом была способность достаточного числа людей освободиться от этого страха. Этому процессу способствовали некоторые религиозные доктрины, а также укорененные в культуре светские представления, например концепт удачи.

Сегодня многие люди в западных индустриальных обществах, по-видимому, так же склонны к страху перед завистью, как и представители примитивных обществ. Использование магических средств против сглаза встречается редко, за исключением сельских общин и некоторых меньшинств; вместо этого мы встречаемся с недостаточно разумной реакцией, которая в свете идеи равенства воспринимает как оправданные все виды зависти.

Вероятно, современный завистник, ища социального одобрения, пользуется неуверенностью и чрезмерной чувствительностью многих своих современников, которые, в свою очередь, несут ответственность за всеобщую склонность к предрассудкам. Говоря проще, тот, кто не может идентифицироваться с завистливым человеком и его требованиями, чересчур полагается на свое везение.