Илл. 8.1. Небесный земледелец (Шэнь-нун). Чернильный оттиск. Семейная гробница Улян, провинция Шаньдун, II в. до н. э.

Утопия, в которой каждый член общества кормится со своего огорода или поля, вызывала отторжение у Мэн-цзы. В жарком споре с последователем аграриев Сюй Сином (ок. 315 г. до н. э.) он вдребезги разнес идею автаркического (самодостаточного) социума, поскольку она противоречит приумножению богатства: «Если непременно делать все самостоятельно, а затем пользоваться самому же всем сделанным, то это приведет Поднебесную к тому, что в ней все станут сновать по дорогам, не зная покоя и отдыха». Мэн-цзы утверждает, что обществу нужны рыночные механизмы, поскольку неравенство заложено в самой природе вещей: «Кто же станет изготовлять обувь, если цена на большие и малые башмаки окажется одинаковой?» Отсюда также следует, что правитель должен поддерживать надлежащее разделение труда, позволяя каждому члену общества наилучшим образом проявлять свои таланты: «Одни работают сердцем, а другие мускулами. Кто работает сердцем, тот правит людьми, а кто работает мускулами, тем управляют люди» («Мэн-цзы», 5.4). То есть земледельцы могут занимать приоритетные позиции — если только мудрецам не придется возделывать землю самим и можно будет применять свои таланты как-то еще. Сюнь-цзы тоже соглашается с тем, что разделение труда необходимо. Богатство, достаточное для всего общества, можно накопить, только если каждый станет заниматься работой соответственно своим умениям («Сюнь-цзы», 9.15, 10.7).

Но в таком случае необходимо регулировать занятость и передвижения людей, а также следить за тем, чтобы крестьяне не покидали полей и не становились лавочниками и торговцами. В некоторых текстах эпохи Сражающихся царств профессии ранжированы по важности: самое высокое положение занимают ученые-чиновники, сразу за ними идут земледельцы, а ремесленники и купцы оказываются в самом низу. По крайней мере, в идеологическом плане торговцы котировались ниже всех. Однако сам тот факт, что профессии приходилось официально ранжировать, возвышая при этом крестьянство, позволяет предположить, что многие люди, вероятно, работали в полифункциональном режиме: их прельщали выгоды торговли, ради которых они время от времени отвлекались от возделывания полей. Как бы то ни было, идеологические предубеждения против торговцев не помешали Китаю превратиться в один из самых расчетливых и коммерчески мыслящих социумов в истории.

Хань Фэй-цзы советует правителю поддерживать равновесие между профессиями. Поскольку коммерция позволяет быстрее нажить богатство, а следовательно, и купить должность и влияние, государству нужно ограничивать количество торговцев и порочить их репутацию. Тогда люди обратятся к «базовым задачам» — земледелию и производству, а государь отвадит их от «прочих занятий» — купли и продажи («Хань Фэй-цзы», 49). Это изящный политический ход: раз от торговцев нельзя избавиться, поскольку они необходимы для экономики, то хотя бы надо неустанно дискредитировать их, одновременно позволяя и дальше заниматься своим делом (Хань Фэй-цзы считает торговцев одним из пяти видов социальных паразитов). Живи Хань Фэй-цзы в наши дни, он говорил бы, что банкиры, конечно, нужны, но их число нужно ограничивать, а профессию не следует превозносить, чтобы у людей не возникало соблазна пополнить их ряды, забросив производство. Главная же цель подобных приемов в том, чтобы ограничить число людей, готовых покупать должности с помощью альтернативных источников личного обогащения. Поэтому, сказал бы китайский мыслитель, нынешним президентам и премьер-министрам более приличествует склонность к земле, а не к биржевой игре — и не потому, что торговля не очень важна, а потому, что она вызывает в обществе гораздо большую разобщенность, чем сельский труд. Коммерция углубляет имущественное неравенство и отвлекает внимание от земледелия и других производительных сфер.