Проблему можно было бы решить, дав области больше автономии. Но инициативы по охране и реставрации в отдаленных деревнях и небольших городах не пользовались особой поддержкой. Правда, иногда столичные музеи и институты протягивали краеведам-энтузиастам руку помощи, если это входило в конкретный общенациональный проект[1384]. Не менее подозрительно ленинградские партийные руководители относились к попыткам сельских поселений самостоятельно сохранять память о войне. В 1978 году в отчете обкома КПСС было перечислено 22 памятных объекта, в том числе военных мемориала, незаконно сооруженных администрациями колхозов и небольших городов за два предшествовавших года. Так, в поселке Рахья Всеволожского района была установлена стела в честь местных жителей, погибших в Великой Отечественной войне. Эстетика оставляла желать лучшего: «Архитектурное оформление и памятные надписи выполнены неудовлетворительно». Более серьезное нарушение произошло в Выборгском районе. Бюст Герою Советского Союза П. В. Кондратьеву был установлен по заказу местного совета, хотя такие бюсты должны были ставиться «только по решению Президиума Верховного Совета СССР, и притом дважды Героям Советского Союза на их родине»[1385].

Подобное «управление памятью» отражало высокомерное отношение к селам и маленьким городам, что было характерно для советской элиты по всей стране[1386]. Но у Ленинградской области были свои исторические особенности. Учитывая, что немалая часть ее территории была захвачена у Финляндии во время Зимней войны 1939–1940 годов, необходимо было подчеркивать «русский характер» этих земель. Интенсивное переселение в послевоенные годы обеспечило бывшие финские районы русским населением, а некоторые населенные пункты были переименованы (например, Терийоки переименовали в Зеленогорск). Новые сельские жители имели между собой мало общего, так как приезжали сюда из отдаленных деревень с разных концов страны – от русского Севера до Мордовии[1387]. Первые поколения вновь прибывших осознавали, что живут на чужой земле: люди до сих пор помнят, как в детстве исследовали аккуратные, добротно построенные заброшенные финские фермы[1388]. В восточной части Ленинградской области проживали также многочисленные общины финно-угорских этнических групп, таких как вепсы, но их присутствие в послевоенные годы в значительной степени игнорировалось[1389].

Русское наследие Ленинградской области важно было подчеркнуть и потому, что большие ее территории, в отличие от самого города, были во время войны оккупированы немецкими войсками и подвергались пропаганде, нацеленной на то, чтобы вызвать недовольство советскими порядками[1390]. 1960-е и 1970-е были также периодом, когда села и маленькие города стали предметом радикальной модернизации: возводились бетонные высотки, дороги асфальтировались, появлялись «центры досуга» и другие удобства позднесоветского периода[1391]. «Традиции» чтили, но и ставили под вопрос.