– У нее уже есть кофе.

– Я хочу воды. Мы будем в зале ожидания. – Она отвела Айви в коридор и закрыла за ними дверь. – Что случилось?

Плюхнувшись в пластиковое кресло, Айви потянулась за коробкой с салфетками, лежавшей на расшатанном журнальном столике. Казалось, будто она попала в один из своих страшных кошмаров. Каких-то шесть часов назад она отдыхала в собственной кровати в Бостоне. Теперь же ее бабушка дышит через кислородную трубку, а сама Айви застряла в зале ожидания больницы наедине с матерью.

– Даже Остин выглядит лучше, – сурово отметила Нань. – Совсем побледнела. Сидишь на диете?

– Я останусь здесь на ночь. Вы с папой можете ехать домой.

Лицо матери стало более дружелюбным.

– С бабушкой все будет в порядке. Американские медсестры знают свое дело. Мы можем приехать завтра рано утром. Ты поэтому плачешь?

– Не знаю.

– Вы поссорились с Гидеоном? Он плохо с тобой обращался?

– Что? Нет, у нас все хорошо.

Хотя вокруг не было ни души, Нань все же понизила голос.

– У него есть другая? Мне все можно рассказать.

Айви еще сильнее побледнела. Уже не первый раз ее удивляла проницательность матери.

– Боже мой! Исхудала-то как! Кожа да кости… Ну-ка выпрямись! – Нань с упреком похлопала дочь по спине. – У тебя так горб вырастет. Думаешь, если выходишь замуж, можно уже и не следить за собой?

– Не будет никакой свадьбы.

– Что? Не будет свадьбы, говоришь?

– Гидеон все отменит.

От удивления брови Нань едва ли не взлетели к самым волосам.