«Принцип дополнительности проделывает колоссальную (хотя и внешне незаметную) работу в современном сознании и мышлении по их переводу на многомерные основы»[444], – справедливо отмечает В. Алтухов. С этой точки зрения, нет и не может быть «единственно верного учения», или одной «истинной теории» сложного объекта, заведомо исключающей другие, альтернативные.

Принцип дополнительности Бора значительно расширяет наши представления о формах проявления диалектического противоречия. Нередко комплементарность сторон познавательной модели приобретает (как в теории света) острейшую форму, характерную для парадокса. У комментаторов трудов Бора вполне оправданно возникают аналогии между принципом дополнительности и диалектическими антиномиями Иммануила Канта. (Пример – антиномия эстетического вкуса: «Каждый имеет свой вкус»; и все же: «О вкусе можно спорить»). «При разрешении той или иной антиномии дело идет… о возможности того, что два по видимости противоположных друг другу положения на самом деле не противоречат друг другу, а могут сосуществовать», – пишет Кант, добавляя в духе агностицизма: «хотя объяснить возможность их понятия выше нашей познавательной способности». Но главное для него в том, что «оба, по видимости противоречивые, основоположения соединимы: оба могут быть истинными: а этого и достаточно»[445].

В содержание боровского принципа дополнительности необходимым элементом входит критичность по отношению к неявным предпосылкам познавательного процесса, выявляющим на определенном этапе свою неуниверсальность и требующим преодоления. Так, в классической физике «само собой разумеющейся» предпосылкой был принцип бесконечной делимости энергии. Прогресс квантовой физики обнаружил, что, по существу, все краеугольные понятия и принципы классической физики являются своего рода идеализациями реальности и, следовательно, имеют границы своей применимости.

«Кризис наглядности» в квантовой физике, однако, не должен привести, по Бору, к полному отказу от наглядных физических представлений. Хотя бы потому, что наглядными образами насыщен язык, на котором экспериментатор только и может сообщить другим результаты своих опытов. Ведь основной словарный состав языка формируется в повседневной жизни, на основе обыденных представлений.

Точно так же не может быть речи о полном отказе в квантовой механике от классических физических понятий. Микрообъекты со своими специфическими свойствами существуют в общем контексте с макрообъектами, и их полное описание, соответственно, возможно только на обоих «языках» вместе. Здесь принцип дополнительности работает также и в диахроническом плане: для выражения новой реальности нужен новый «язык», но он неотделим от традиционного, «старого». Два различных этапа культуры, породивших ту и другую системы понятий, «смотрятся» друг в друга, ведут некий «диалог». Подобная ситуация делает возможным и необходимым применение в такой фундаментальной естественной науке, как физика, методов герменевтики (интерпретация смысла, «археология» культурных напластований и др.), обычно используемых в гуманитарных науках[446].