Дома оказалось, что разносчик газет не только доставил их поздно, но еще и так небрежно засунул ее газету в ящик, что она выпала и теперь лежала на полу. Неважно, Урсула и так знала, что произошло за день. Она скомкала грязную газету и понесла к мусорному баку. На одной из страниц снова показалось изображение Геи и Джона Фонтанелли, выдающего себя за ангела – защитника природы.
– Это уже не спасет мир, – пробормотала она и засунула газету в мусорный бак.
Но в голове уже закрутились мысли.
Она поднялась по лестнице в свою маленькую квартиру под крышей. Открыла окно, выходившее на крышу, чтобы проветрить, бросила сумку в угол и поставила воду. Взяла с полки чашку, положила в нее ложку растворимого кофе. Поставила пластинку. Нерешительно подошла к плите, ожидая, пока закипит вода.
Только через некоторое время она заметила, что чайник свистит. Приготовила кофе. Положила на тарелку немного печенья и яблоко.
Она подошла к книжному шкафу, стоящему рядом с письменным столом, поискала среди папок на нижней полке, пока не нашла то, что искала. Все еще было на месте. Она забыла о своей добыче, привезенной из Флоренции, решила, что все кончено, и на протяжении многих месяцев не думала о том, что все так и лежит, сложенное, упакованное в папки, в полуметре от ее жизни.
Она распустила завязки. Джон Сальваторе Фонтанелли. Он давно уже стал темой для редакций экономических журналов, не той, где спросят мнение студентки-историка. Но это не означает, что вопросы, касающиеся истории, уже выяснены.
Например, вот это. Она смотрела на фотокопии, которые сделала с книг счетов Джакомо Фонтанелли и Микеланджело Вакки. Книги счетов семьи Вакки были образцовыми. Каждая страница была написана так чисто, что даже в напечатанном виде не могла бы выглядеть лучше. Зато книги счетов Фонтанелли представляли собой страшную неразбериху из бухгалтерских записей во флоринах, цехинах, талерах, грошах и пфеннигах, частично их было не разобрать. Там вычеркнут абзац, там добавлены пометки, на страницах время от времени попадались дополнительные расчеты, относительно которых было неясно, к какой записи они имеют отношение и имеют ли вообще. Даже самый добродушный финансовый инспектор свернул бы этому купцу шею.
Удивленная небрежностью бухгалтерии Джакомо Фонтанелли, она едва не пропустила весьма странный факт.
Вакки начали вести свои книги 1 февраля 1525 года со счета в триста флоринов и с записи о получении этой суммы на сбережение от Джакомо Фонтанелли. Один флорин,