Если бы только не эта жара! И эта головная боль. Она поднялась, дошла до холодильника, влила в себя чаю со льдом, приторно-сладкого, но вкусного.

В двенадцатом веке в Генуе и других итальянских городах были основаны первые банки, которые принимали деньги и платили за это проценты, предоставляли займы купцам, ремесленникам и важным господам. Давно уже было принято давать деньги на сохранение меняле и отправляться в путешествие только с подтверждением вложенной суммы, которое даже принимали в качестве оплаты, то есть появились векселя. В четырнадцатом веке венецианские банки впервые допустили, чтобы клиент снял со счета больше денег, чем положил; в пятнадцатом на всем Западе закрепились арабские цифры и купеческая арифметика, в Италии была разработана двойная бухгалтерия. Но Джакомо Фонтанелли не использовал ее. Его книги строились на какой-то совершенно непонятной системе.

Что, если он откладывал сбережения, которые не отражались в дальнейших счетах, – чтобы скрыть их от налогов или просто так, по чистой небрежности? Этого от него можно было ожидать. Поскольку она скопировала далеко не все его счетные книги, это означало, что ей никак не обойтись без нового посещения архива.

По крайней мере, чтобы удостовериться.

Еще раз отправиться во Флоренцию? Рассказать Вакки то, о чем они наверняка не захотят слышать? Она посмотрела на частицы пыли, которые плясали в падающих в окно солнечных лучах, и внезапно мысли ее тоже заплясали. Не задумываясь, не колеблясь, как лучник дзен, слившийся воедино со стрелой и центром мишени, которому осталось только позволить выстрелу произойти, она взяла свой блокнот для записей, пролистала его до номера Кристофоро Вакки, подошла к телефону, набрала несколько цифр.

– Само собой, синьорина Вален, – тут же согласился Кристофоро Вакки. Голос старика звучал устало (или печально, трудно сказать), но, казалось, он был искренне рад ее звонку. Ни слова о прошедших двух годах, ни единого вопроса о причинах ее молчания, никаких упреков. – Приезжайте, когда хотите.

Комната была небольшой и из-за скругленных углов казалась еще меньше. Овал стола занимал свободное место в центре, напоминая арену, а серые кресла на колесиках окружали его в три ряда. В торце комнаты колыхался белый занавес; что он скрывал, было непонятно.

– Здесь заседает совет исполнительных директоров три раза в неделю, – пояснил Пол, скупым жестом обведя оббитые светлым деревом, а кое-где белой тканью стены. Посмотрел на Джона и покачал головой. – Странно, правда? То, что мы встретились именно здесь?