– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил он. – Строго между нами.

– О чем? О твоем филиппинском проекте?

– Обо всем. О том, что я делаю с деньгами. О Маккейне. «Фонтанелли энтерпрайзис». Пророчестве.

– О пророчествах я невысокого мнения, я и сам их сделал немало, – ответил Пол, откидываясь на спинку кресла. – О чем тебе наверняка известно. В остальном… Не знаю. Когда оказалось, что ты приедешь, я навел кое-какие справки. Много не выяснил. Некоторые детали о прежних фирмах Малькольма Маккейна – ничего особенного, о его становлении. Из Ай-би-эм его отпускали с неохотой, это я слышал неоднократно. Учебу он закончил с отличными оценками, некоторые профессора еще помнят его, нескладную птицу, вот и все. А «Фонтанелли энтерпрайзис» – м-да… – Он почесал нос, совсем как прежде. – У меня какое-то нехорошее чувство из-за существования такого колосса. Как у любого экономиста. Для экономики плохо, когда один участник рынка намного крупнее остальных. Ты доминируешь в огромном секторе экономики, быть может, даже в большей степени, чем предполагаешь, и именно эта ситуация мне и не нравится.

– А что бы ты сделал на моем месте?

– Хо-хо! – Пол покачал головой. – Если бы я знал… – Он огляделся по сторонам, обвел взглядом пустые кресла. – Я думаю, я стал бы тратить. Вкладывать деньги в проекты по уравниванию женщин в экономических правах во всем мире. Женщины – ключ ко всему. Мы заметили это в своих собственных проектах; для коллег из Всемирного банка это давно уже стало прописной истиной. Повсюду, где женщины образованны и достаточно свободны, рождаемость сокращается до разумных пределов. Повсюду, где женщины могут иметь собственность, вместо того чтобы быть ею, уровень жизни поднимается до такой степени, что позволяет думать о защите окружающей среды. Во многих проектах помощи развивающимся странам деньги в руки получают практически одни женщины, потому что они с этими деньгами могут что-то улучшить, в то время как мужчины их просто пропьют или купят себе золотые наручные часы.

– Значит, ты должен поддержать мое филиппинское предложение.

– Джон… Да, но МВФ – не самое верное место для этого. Мы – институт, который занимается контролем международной валютной системы, ничего более. Мы вынуждены сотрудничать со всеми правительствами, завязаны во все политические ходы… Нет, то, что я сказал, может сделать частная организация. Мы этого сделать не можем.

И вдруг все перестало быть таким, как раньше на стене. Они снова оказались в настоящем, сидели друг напротив друга – представитель верховного хранителя валют планеты и богатейший человек в мире, за одним столом, где каждую неделю принимались решения, касавшиеся всего мира, а за дверями дюжина мужчин ждала, когда они выйдут. Джон встал.