– …Премьер-министр в нашей платежной ведомости, так что это не проблема, – произнес упрямый мужчина с длинными седыми волосами, собранными во внушительный конский хвост.

Маккейн бросил быстрый взгляд на карту Южной Америки, светившуюся на экране проектора. Он не знал, о каком премьер-министре только что шла речь, и ему это было безразлично.

Гораздо важнее было поддерживать настроение Фонтанелли. Возвращение которого в данный момент стало бы большой проблемой, не считая необходимости объяснить ему действия, которые проводились или подготавливались в данный момент и не обязательно соответствовали тому, что везде называлось «моральной безупречностью».

Он сел.

– Мистер Фроман, – обратился он к мужчине с конским хвостом, – господа… Извините, что перебиваю вас. Мистер Фонтанелли только что сделал замечание, касающееся дела Клинтона, которое я считаю важным.

– А именно? – мрачно глядя на него, спросил Фроман.

– На него не произвело большого впечатления то, что он услышал о романе. Он заметил, что, по его мнению, у любого президента в возрасте младше шестидесяти лет были романы.

– Да, это верно, – заметил молодой человек, сидящий возле самого проектора.

Маккейн скрестил руки на груди.

– Вполне возможно, что мы переоцениваем эффективность этой истории.

– Хм… – произнес Фроман. Он наклонился вперед, в его движении читалась агрессия; он оперся локтями на стол и принялся крутить толстое кольцо с печатью, которое носил на пальце.

– Все дело в том, как это сделать, – сказал он, помолчав некоторое время. – Допустим, мы состряпаем не обычную историю с разоблачением, а… Да. Мы можем достать его по-другому. Это даже лучше. Сначала пусть кое-что просочится, ничего конкретного, ничего доказуемого. Для него все должно выглядеть так, будто он сможет выкрутиться, если просто будет все отрицать.

– А потом? – скептически поинтересовался сидящий рядом с ним человек, толстый чернокожий парень со шрамом на носу.

– Если мы вынудим его отрицать роман под присягой, – злобно улыбаясь, пояснил Фроман, – то он нарушит свою служебную присягу. Тогда появимся мы с доказательствами и сломаем ему шею, когда захотим.

– С каких это пор американский президент клянется не иметь романов? – проворчал его сосед.

Фроман пренебрежительно поднял брови.

– Принося присягу, американский президент клянется уважать законы Соединенных Штатов Америки. Вы хотите обсудить со мной то, значится ли дача ложных показаний в своде законов?

– Минутку! – поднял руку Маккейн. – Я не хочу свергать президента. Я хочу, чтобы он занялся другими вещами.