– Сколько таких скупщиков рыбы? – поинтересовался Джон.

В Туай он был только один. Его звали Джозеф Балабаган. Нельзя было портить отношения с Джозефом Балабаганом.

– Значит, он назначает цену, – понимающе произнес Джон, – и рыбакам не остается ничего иного, кроме как принять ее. Они от него зависят.

Он пытался оплатить свои долги, рассказал один из мужчин, у которого вместо руки был крюк. Выезжал с первыми лучами солнца, далеко, работал до самого вечера, пока глаза не начинали закрываться, почти до обморока. Он прервал рассказ и вытянул вперед правую руку, тонкую, покрытую шрамами, с ужасным обрубком на конце. И однажды вечером это произошло. Он настолько устал, что ошибся, на мгновение позже отпустил динамитную шашку.

– Моя прекрасная рука, – добавил на английском языке, чужом для него, и несмотря на то, что он улыбался, как улыбались они все, в уголках его глаз заблестели слезы.

Джон смущенно глядел на него, пытаясь представить себе, каково это – потерять руку, и не мог.

– И как же вы теперь живете? – негромко спросил он.

Рыбак опустил глаза, посмотрел на плетеную циновку, на которой они сидели, вдруг губы его превратились в жесткую складку.

– Моя дочь присылает деньги. Она работает няней в Гонконге, – перевел Бенигно.

– Няней? – удивился Джон.

Бенигно смущенно откашлялся.

– Наверное, это означает – проституткой, – тихо пояснил он.

– О!

Джон обвел взглядом загорелых инвалидов, сидящих вокруг него с мягкими улыбками на лицах, но с печальными глазами, и вдруг, словно в бреду, увидел, как за каждым из них разверзается зияющая пропасть власти, нищеты, злоупотребления и страданий, огромная пропасть, из которой доносились только крики и запах крови. Это длилось всего какое-то мгновение, но он вдруг содрогнулся при виде пальм, моря и деревни, на первый взгляд представлявших собой идиллию. Тропический пейзаж вдруг показался ему декорацией, маскировкой для ужасной тайны, как цветы, растущие на братской могиле.

– Чему равен песо в долларах? – обратился он к Бенигно.

– Примерно двум центам, – сказал он.

– Два цента. – Он раздал мужчинам остатки денег, встал и жестом подозвал к себе Марко. – Вызовите «ПРОРОЧЕСТВО». Пусть выгрузят вездеход. Мы поедем в Туай.

Первые рыбаки уже начали возвращаться с утренней ловли, когда на берег доставили вездеход. Они вытаскивали лодки на берег и смотрели, как из моторной лодки выгружают большое, неестественно чистое транспортное средство с металлической грузовой платформой.

Приехала и Патрисия де Бирс.