Вот оно что… Мог бы и раньше догадаться. Откуда же известно о его деньгах? Впрочем, кое для кого это секретом не являлось.

– Какой миллион, ты, е… твою мать, спятил, – еще в машине решает Костя говорить с этими бандюками на их языке, не тушеваться. Все равно хана, так хоть виду не покажешь, что боишься.

– Не валяй ваньку. Денег у тебя, нам известно, куры не клюют. Вот и поделись, – вполне миролюбиво, скушав Костино ругательство. – А не отдашь по-хорошему, мы тебе такую жизнь устроим… почти ласково, нежно. И чтобы не возникло никаких недоумений и недомолвок: – Сначала пиз…ть будем до полусмерти, потом, если упрямиться будешь, электродики тебе на мочки ушей и на х… приладим – и в сеть. Тут ты, Американец, либо кончишься, либо сам умолять будешь с дочкой соединить.

Молчит Костя, и Энимал молчит. Что же делать, какой план выбрать? До побоев ни в коем случае нельзя доводить, эти зверюги в инвалида его мигом превратят. Но и резину тянуть не удастся. Думай, думай, Костя, вариантов у тебя немного, но они есть. Наверное, есть.

– Понимаешь, Энимал, – тот брови поднимает от неожиданности – откуда имя его известно – и успокаивается, вспомнив: в машине ребята называли. – Понимаешь… – цедит Костя, – дочь моя скоро рожает, нельзя ее тревожить. Ты же человек, сам, небось, отец, должен меня понять. – (Произносит, и смешно становится: это – человек? Кликуха у него не случайная – животное и есть.) – И потом… Не получится миллион снять со счета, мое личное присутствие в банке требуется. Право подписи только у меня одного, усек?

– Хитрый Митрий. Только нае…ть нас не удастся. Ты бабки переводил на турфирму? Сто тысяч? Переводил. И из Москвы не выезжал. Значит, смог. А сейчас миллион снимешь. Налом. Дочь или кто там возьмет и в Москву доставит. Дальше – не твоя забота. Отдашь – и гуляй на все четыре стороны. А не отдашь, капец тебе.

Все о нем известно, абсолютно все. Кто может знать о турфирме и о ста тысячах? Неужто (прости, господи, страшно подумать) Аля замешана? Нет, не Аля, невозможно поверить. Зачем ей? Хотя наверняка из ее окружения утечка.

– Риск большой, – делает вид, что не раскрыт, не пойман в силок. После найн илэвен за большими деньгами у нас контроль жесткий, когда снимаешь со счета или переводишь куда. Боятся, террористам подпитка идет.

– Что еще за найн илэвен? – подозрительно переспрашивает Энимал.

– Ну, после одиннадцатого сентября, терактов в Нью-Йорке.

А… Это не твоя забота, Американец. Пусть дочь снимает бабки, и все. – И закурив, продолжает: – А что она на сносях, нам по х…