– Зачем ты пришел?

– Сейчас узнаешь.

К нам подошла официантка – узнать, что я хочу заказать. Мой ответ: ничего, спасибо, я зашел только на минутку. Ольга несколько раз скосила глаза в сторону, словно прикидывая, можно ли убежать из кафетерия, в котором в тот момент было совсем мало клиентов, или придется кричать и просить о помощи. Кажется, ни у Амалии, ни у сына, ни у своих учеников я никогда не вызывал такого неприкрытого страха. Может, только у Раулито, когда мы были детьми.

Я подумал, что, знай меня Ольга лучше, она бы так не волновалась, но, разумеется, Амалия, желая пробудить в ней женскую солидарность или хотя бы сочувствие, упивалась, рассказывая про меня всякие ужасы. Кроме того, я пришел в кафетерий не для того, чтобы изображать из себя учтивого кавалера или демонстрировать полный набор хороших манер. Я пришел с определенной целью и собирался как можно быстрее решить это дело – без особых церемоний. Не стану отрицать, что выполнить задуманное мне помогла уверенность в себе, которую еще больше укрепил очевидный испуг Ольги.

Я вручил ей два пакета с ее вещами, хранившимися у Амалии, а также перевязанные ленточкой ключи, конверт примерно с пятьюстами евро, обручальное кольцо (их брак еще не был заключен) и запечатанное письмо, которое я по просьбе Амалии не открывал, поскольку оно было «слишком личным» и я там не упоминался.

– Мне было бы очень стыдно, если бы ты его прочел, – сказала она.

Одно за другим я без всяких объяснений положил все это на столик, и только тут Ольга начала понимать, зачем я пришел в кафетерий. Она прервала свое гордое молчание и выразила недовольство Амалией, которой не хватило порядочности и храбрости, чтобы сказать подруге в лицо то, что следовало сказать.

– Если ты еще раз приблизишься к моей жене, будешь иметь дело со мной, и поверь: характер у меня не сахар, к тому же имеются весьма решительные друзья.

– Засунь себе свою жену куда хочешь. Я не желаю ее больше видеть. Она мне противна.

Я встал со стула и, достав сигареты, которые взял с собой для полноты эффекта, хотя уже давно не курил, попросил у Ольги зажигалку.

Примерно год тому назад вошел в силу антитабачный закон.

– Здесь нельзя курить.

– А я и не собираюсь курить, я хочу прижечь тебе лицо.

Она ничего не сказала, я тоже – и, сохраняя величайшее спокойствие, вышел на улицу.

21.

Вот фраза Клайва Стейплза Льюиса, выписанная мною в черную тетрадь «Молескин»: «Задача современного воспитателя не в том, чтобы вырубать леса, а в том, чтобы орошать пустыню».

Сегодня был последний день учебного года. Завершился он праздником с музыкальными номерами и так далее, но я на него не пошел. Директриса наверняка уже отметила мое отсутствие.