Через десять дней Марина не выдержала, и хоть это было ей строжайше запрещено, позвонила в Банк. Вежливый и безучастный, словно автомат, мужской голос сообщил, что Соткина Варвара уже полгода там не работает. Банк, видите ли, испытывает финансовые затруднения, и всех сотрудников сократили.

— Как — не работает? — потрясенно спросила Марина. — На что же она живет?

— Об этом вам лучше узнать у самой Соткиной, — посоветовал автомат–паршивец и ту–ту–ту…

На следующий день Наталья Мироновна поехала на Пироговку. Обычная квартира, сколько в ней комнат — не разберешь, но коридор солидный и дверей в избытке.

Шаман в девятом поколении оказалась тучной, красивой дамой. Пышную грудь ее украшали бусы и амулеты, на голове сооружение из иссиня–черных волос, раньше такую башню называли "халой". Перебирая амулеты холеными наманикюренными пальцами, шаманша сверилась со списком, попросила отдать деньги вперед, сообщила, что с Натальей Мироновной работать будет не она, а ее ассистент Анатолий, потом как‑то неестественно выпрямилась и произнесла речь. Голос у нее был томным, ласковым, а набор слов столь непривычным для уха Натальи Мироновны, что прошло некоторое время, прежде чем сквозь фразы начал просвечивать смысл. Полногрудая дама, оказывается, поклоняется силам природы. Горы и степи для нее святое. Строй в душе свою чистую юрту, и будешь спасен. И еще… она, мол, видит, что дело у клиентки сложное и требует полной самоотдачи, а ей сейчас необходимо что‑то там сделать со своей аурой, потому что много зла в мире и какая‑то деталь в ее сознании, или еще где‑то, притупилось. Огромные, величиной с булыжник, камни в кольцах слепили глаза игрой шлифованных граней, бисеринки пота оторочили ярко накрашенные шаманские губы, а она все куковала и куковала, глупая птица.

Наталья Мироновна уже пожалела, что пришла в эту дыру, но тут ее как‑то ловко втолкнули в ближайшую дверь, и она предстала перед ассистентом. Молоденький, худенький, как кузнечик, волосики торчком, словно он уже в утробе матери стал панком. И еще этот взгляд! Наталья Мироновна вдруг заробела. Взгляд у Анатолия был необычайно цепкий, он заглядывал прямо в душу и одновременно ощупывал юрким зрачком все вокруг. Когда первая оторопь прошла, Наталья Мироновна сообразила, что у ассистента просто сильнейшее косоглазие.

Не будем описывать действа, которые производил косоглазый ассистент. Кому очень надо, пусть заплатит сотню и сам на себе попробует силу колдовских чар. Наталья Мироновна назвала все это одним словом — "морок". Зачем‑то он очень внимательно рассматривал Варину фотографию, потом положил ее ликом вниз и принялся шептать и делать какие‑то пасы бледными узкими руками. Наталья Мироновна немедленно фотографию отобрала, а тот и не воспротивился, заявив, что уже "проник в суть". Ска–ажите, пожалуйста… Еще присовокупил, что сглаз необычайно сильный, а потому объекту (это Варя‑то объект!) для очищения требуется пройти через обратную ломку, а может быть, даже через травму. Здесь уже Наталья Мироновна не нашла нужным себя сдерживать. Она им все сказала. А Анатолий только кивал безучастно, ну совсем как Варвара, тебя самого — птенца сглазили, и приговаривал, что через два месяца, не позднее, следует повторить сеанс.