— Ничего я у нее спрашивать не буду.

— Ну и не спрашивай. Так я что говорю‑то… Получается, если я накоплю двести долларов, то уже могу нанять убийцу?

— Не накопишь, баб. Так и помрешь честным человеком.

На этом разговор и увял.

Потом произошел скандал с Виктором Игоревичем. Здесь уже и Наталья Мироновна закусила губу, перестала разговаривать с внучкой о чем бы то ни было. А той все нипочем. Но ведь гибнет девчонка на глазах. А точное место рождения ей нужно для каких‑нибудь астральных гаданий — не иначе. Сейчас все на этих гаданиях помешались, и ведь не проверишь — врут или правду говорят.

Телефон экстросенса–целительницы принесла опять же Татьяна Петровна. Подумать только, два высших образования у человека, Цветаеву наизусть читает, на старости лет крестилась — и на тебе, предлагает идти к шаману в девятом поколении снимать сглаз.

Хотя, если вдуматься, магия всегда была. Игорь, ученый–умник, читает немыслимую книгу под названием "Маятник Фуко". И увлечен, между прочим. Вечерами цитирует. Наталья Мироновна заглянула как‑то вечером в этот толстенький фолиант и тут же под пальцем обнаружила фразу: "Средневековье — это время, когда границы между магией и наукой были зыбкими".

Можно подумать, что они сейчас не зыбкие. К третьему тысячелетию подошли, и вдруг все стали верующими. Причиной тому суровая жизнь общества и еще, конечно, экран телевизора, потакавший суеверной части человечества. Слаб человек, ему подпорка нужна. Ну ладно, службу на Пасху транслируют, хочешь смотри, хочешь спать ложись. Но зачем после двенадцати показывать всякую мухоморину с мистикой? С телеэкрана проповедуют, обещают и клянутся облегчить жизнь экстрасенсы, колдуны и гадалки всех мастей. И все они очень убедительно и доходчиво рассказывают, какое сейчас темное время на дворе. И, дескать, только они в состоянии защитить людей от напастей. В одной из этих передач Татьяна Петровна, добрая душа, и услышала про сглаз и тут же с экрана переписала номер телефона.

— Там все про Варю точно сказано. Другой человек. Не улыбается — раз, не огорчается — два, родных ненавидит — три… Адрес я узнала. Это на Пироговке. Осталось только в список вас внести.

Надо сказать, что инициатива Татьяны Петровны совпала с окончательным уходом Вари из дома. Вначале внучка отказывалась съезжать, но, видно, семейная атмосфера давила на нее, и она стала исчезать — то три дня ее дома нет, то неделю. Каждый раз вежливо предупреждала, мол, меня столько‑то времени не будет, так что нечего больницы и морги обзванивать. А потом заявила — все, ухожу. Куда, к кому — не удостоила ответом. Хоть адрес оставь! Пальтишко надела, чемодан в руки, мать чмокнула в щеку, потом бабушку. "Я позвоню", — и исчезла.