Те, кто считает кающегося независимым, воспринимают забвение им греха как небрежение. Те же, кто считает, что он зависит от Господа, считают мысли о грехе многобожием.

Когда атрибуты Мусы [Моисея] ещё не были упразднены, он сказал: «К Тебе [в раскаянии] обращаюсь!» (Коран 7:143), а когда атрибуты Посланника были упразднены, он сказал: «Не в силах вознести Тебе хвалу!»

Поскольку кающемуся не подобает помнить и о своём «я», как может он помнить свой грех? Действительно, поминание греха есть грех, ибо грех есть момент уклонения от Бога, но таким же уклонением являются как поминание этого, так и забвение, поскольку и то, и другое связаны с «я».

Джунайд говорит:

Я прочёл много книг и не нашёл ничего более полезного, чем стих: 'Иза култи ма азнабту калат муджибат(ан) хайятука занб(ун) ла юкасу бихи занбу'. Я ей: «Чем согрешил?» Она в ответ: «Твоё существование – вот грех, который не сравним ни с чем иным».

Я прочёл много книг и не нашёл ничего более полезного, чем стих:

'Иза култи ма азнабту калат муджибат(ан) хайятука занб(ун) ла юкасу бихи занбу'.

Я ей: «Чем согрешил?»

Она в ответ:

«Твоё существование – вот грех,

который не сравним ни с чем иным».

Подводя итоги, можно сказать, что покаяние есть Божественное подкрепление, а грех – телесное действие. Когда раскаяние (надамат) входит в сердце, у тела нет способа изгнать его. И как в начале никакое человеческое действие не способно изгнать раскаяние, так и в конце никакое действие человека не способно удержать его. Господь сказал:

И Свою милость обратил (таба) к нему [Адаму] Господь — Ведь обращающ (ат-тавваб) Он и милосерден!» (Коран 11:37)

И Свою милость обратил (таба) к нему [Адаму] Господь —