Ночью всё шло как обычно, и, хотя сердцем ученик не поверил Джунайду, на всякий случай он трижды повторил эти слова. Те, кто его окружал, пронзительно завизжали и пропали, а он увидел, что сидит на куче навоза, среди прогнивших костей. Он осознал, что заблуждался, раскаялся и вернулся к братьям.

Принцип суфийского общения – относиться к человеку соответственно его достоинству. К пожилым людям суфий относится с почтением, как сын к отцу; к равным – с мягкой обходительностью, как к братьям; к молодым – с любовью, как к своим сыновьям. Суфии отвергают ненависть, зависть и злобу. Они не пренебрегают советами, полученными от других людей.

При общении непозволительно говорить плохо об отсутствующем человеке или вести себя неучтиво или рвать отношения друг с другом из-за неосторожного слова или поступка, – потому что общение начинается c посвящения его Богу и его непозволительно прекращать из-за слова или поступка человека.

Автор говорит:

Я спросил великого шейха Абу’ль-Касима Гургани, какие обязательства налагает на человека общение. Он ответил: «Общение предполагает следующее: не преследуй своего личного интереса, ибо всё зло при контактах между людьми возникает от эгоизма. Для эгоиста лучше одиночество. Тот, кто пренебрегает своими интересами и печётся об интересах своего товарища, соответствует идеалу человеческого общения».

Я спросил великого шейха Абу’ль-Касима Гургани, какие обязательства налагает на человека общение. Он ответил: «Общение предполагает следующее: не преследуй своего личного интереса, ибо всё зло при контактах между людьми возникает от эгоизма. Для эгоиста лучше одиночество. Тот, кто пренебрегает своими интересами и печётся об интересах своего товарища, соответствует идеалу человеческого общения».

Один дервиш приводит такой случай:

Отправившись из Куфы в Мекку, по пути я встретил Ибрагима Хавваса и попросил у него дозволения сопровождать его. Он сказал: «При общении необходимо, чтобы один главенствовал, а другой уступал. Что ты избираешь?» Я ответил: «Ты будешь главою». Он сказал: «Тогда уж, будь добр, не прекословь мне». Когда мы остановились на ночлег, он велел мне присесть, а сам принёс воды из родника и, так как было холодно, собрал сучьев и разжег огонь. Я попытался было помочь ему, но он велел мне сидеть на месте. В сумерках начался сильный дождь. Он снял с себя заплатанный плащ и всю ночь держал его над моей головой. Мне было стыдно, но по уговору я не мог сказать ни слова против. Когда наступило утро, я сказал: «Сегодня мой черёд быть главою». Он промолвил: «Хорошо». Когда мы остановились на ночлег, он вновь взял на себя все хлопоты. В ответ на мои слова, что он не повинуется мне, он возразил: «Акт неповиновения – это позволять, чтобы твой руководитель служил тебе». И он продолжал вести себя по-прежнему, пока мы не добрались до Мекки. Мне было так стыдно, что я сбежал от него. Однако в Мине он вновь встретил меня и сказал: «О сын, когда имеешь дело с дервишами, смотри же, служи им так, как я служил тебе!»