Если бы источники Vita не сохранились до нашего времени, то наука, конечно, оказалась бы в несколько печальном положении на счет сведений о преп. Максиме, и в особенности на счет дат разных событий его жизни, но все же она не покоилась на основаниях ложных. Не удивительно поэтому, что Vita всегда придавалось значение в науке и всегда пользовались ею, доверяя иногда даже больше, чем следует.

По существу, однако, Vita не имеет для нас важного значения. Источники ее нам известны все без исключения. А все новое в ней относится к области догадок, к которым нужно относиться с большой осторожностью. Собственно говоря, это пространное житие важно лишь как библиографическая рецензия на использованные в нем источники. По существу, это скорее пособие, чем источник для жизнеописания преп. Максима, и значение его тем меньше, что оно отстоит на 200 лет после от описываемых событий [2803] и не располагает всеми источниками, которые могли бы быть привлечены к делу.

После всех вышеприведенных рассуждений по вопросу об исторической ценности пространного жития — Vita, вопрос об авторе его в этом смысле, собственно, не представляет интереса. Указать его в точности, собственно, и нельзя. Сам автор нигде не называет себя по имени и не делает никакого намека на себя даже в заключительном посвящении епископу Николаю (гл. XLII). Предположения ученых по этому вопросу, в общем, нужно признать неудовлетворительными. Баронио (впрочем, по отношению к Vita Б, вернее, к «Актам» преп. Максима, которые он не отделял от Vita), [2804] а за ним св. Димитрий Ростовский [2805] и др. [2806] приписывали составление жития Анастасию Апокрисиарию, ученику преп. Максима, или какому-либо другому современнику св. отца. [2807] Но мнение это неприемлемо уже потому, что в Vita XXXVIII идет речь о Шестом Вселенском соборе (680–681 гг.), [2808] тогда как Анастасий Апокрисиарий умер до него — 11 октября 666 г.. [2809] Не говорим уже о зависимости жития от Феофана и об отсутствии в нем тех подробностей, которые так осязательно сказываются в писателе–очевидце.

Было высказано предположение, [2810] что автором Vita был епископ Николай. Но это предположение является простым недоразумением, основанным на неправильном понимании Vita XLII. [2811] Здесь речь идет только о том, что некий иерарх, одноименный с пастырем Мирликийским, был αἴτιος — τοῦ λόγου, т. е. побудил автора к написанию данного жития. Потому-то биограф преп. Максима и посвящает ему свое Слово, молитвенно испрашивая этому епископу сообитания с преп. Максимом в вечной жизни. [2812]