Предположительно, именно русы показали варягам волоки и речные пути до Днепра и Волги, помогли устроить стоянки в их верховьях. В конце IX века они совместно основали Рюриково городище на Волхове и Тимирёво на Волге, в начале Х века Гнёздово на Днепре. Драккары плыли к югу и обратно сопровождаемые русскими ладьями. Русы являлись проводниками и переводчиками, снабжали скандинавов пропитанием в славянских землях и защищали от степных кочевников. Так возникли волжский торговый путь через Булгарию и Хазарию до Арабского халифата и путь «из варяг в греки».

Неукротимые скандинавы, местные, а затем и пришлые, превратились в союзников русов и словен. Не сохранилось никаких сведений о войнах и завоеваниях норманнов на Руси. Более того, археологические раскопки показывают, что в IX–XI веках они жили бок о бок со славянами, принимали их язык и легко с ними роднились. В древнерусских землях не было ни одного чисто скандинавского поселения. Для изначально многонациональной Руси, жители которой говорили на одном языке, происхождение варягов, не имело значения. В письменных источниках той поры этноним русь легко соединяли со словами варяг и хакан. Именно так Ибн Даста передаёт имя правителя русов-волынцев из Днепро-Донского междуречья: «Русь имеет царя, который зовется Хакан-русь».[504]Д.И. Иловайский предположил, что своим «именем Русь /…/ отличала себя /…/ от прочих Славян, и как бы придавала себе значение высшего, благородного сословия. По крайней мере, этот оттенок особенно заметен в X и XI вв.».[505] Русы славянских пограничий являлись потомственными воинами и разительно отличались от мирных землепашцев.

С.Ф. Платонов развил эту мысль: русью назывались славяно-варяжские военные отряды, и само это понятие обозначало «войско, дружина». Он заметил, что в таком значении слово русин встречалось еще в XI веке в краткой редакции «Русской правды» и обозначало дружинника, представителя князя, а названием государства стало лишь к началу XII века. Но ещё раньше в этом качестве имя русь «закрепилось за славянским Поднепровьем».[506] Его предположение упускает из вида самоназвание «Русская земля», распространившееся в междуречье Дона и Днепра уже в VIII веке, не отвечает оно и на ключевое замечание Д.И. Иловайского о «варягах, называемых русью»: «Если это были князья только с своим родом, с своею дружиною, в несколько сот, даже в несколько тысяч человек, то как могли они в несколько лет распространить имя Руси от Финского залива до Черного моря и до нижней Волги? /…/ Как могли они так быстро и так основательно обратиться в Славян, не оставив следов ни в языке, ни в каких-либо памятниках?».[507]