Как бы то ни было, хотя очень многие имена скрыты, нам остаются труды, а их достаточно, чтобы засвидетельствовать, что в столичных монастырях происходила значительная интеллектуальная деятельность, у которой была благородная и постоянная задача – непрерывно обогащать сокровищницы монастырских библиотек посредством переписки рукописей. Эти «ученые заботы», которыми больше остальных монахов постоянно занимались Неусыпающие, позже продолжались на Святой Горе, в монастыре на Патмосе, в византийской Италии, где существовали религиозные общины, заимствовавшие устав у Студийского монастыря, «которые создали монахам святого Василия такое большое место в истории литературы и до сегодняшнего дня обеспечивают им признательность и уважение».
Глава 3 Монашеские миниатюра и живопись
Глава 3
Монашеские миниатюра и живопись
Труды множества византийских переписчиков рукописей всегда останутся безымянными, но, может быть, у нас есть больше сведений об огромном количестве других подробностей, которые было бы интересно узнать, о многочисленных рукописях, вышедших из каллиграфических мастерских монастырей? В Конституции Студийского монастыря упомянуты пергаменты, которые раздавали его переписчикам. До какого же времени, согласно имеющимся сведениям, рукописи в монастырях создавались только на пергаменте? Разумеется, среди многочисленных рукописей в монашеских библиотеках всегда было несколько таких, которые привлекали к себе внимание богато украшенной обложкой или украшениями в тексте. В каталоге библиотеки монахов Патмоса, который опубликован господином Дилем, первыми перечислены, по его словам, «четырнадцать томов, в основном Евангелиарии (сборники отрывков из Евангелий, предназначенных для чтения при богослужении. –
Вместе с тем известно, что искусство миниатюры всегда процветало в Византии: и рукописи иллюстрировали в тех же мастерских, где переписывали, и святой патриарх Никифор в отрывке из одного своего сочинения (этот отрывок стоит того, чтобы его процитировать) писал об очень старых рукописях, где текст сопровождали миниатюры, сюжеты которых были взяты из самого текста. «Мы сами видели много этих почтенных книг, очень древних, созданных уже очень давно набожными и любившими Бога людьми, – писал он. – Эти книги, написанные с большим каллиграфическим мастерством, преподают нам уроки божественной истории; а рисунки в них, совершенные по исполнению, представляют нам те же события; слова текста и миниатюры имеют одно и то же значение, и те и другие говорят одно и то же». Таким образом, по словам святого Никифора, миниатюра охватывает область не менее обширную, чем та, которая открыта перед каллиграфией. Как и каллиграфия, она приспосабливается ко всем жанрам: служит и Священному Писанию, и мирской литературе, сочинениям летописцев и авторов житий. Она создает, воспроизводит или иллюстрирует исторические картины или религиозные события, жанровые сюжеты, аллегории, пейзажи, даже портреты. Но природа этих сюжетов, которые в большинстве случаев заимствованы из Священных книг или вдохновлены заботами об учении церкви, и то, что миниатюристы, получившие поручение их изобразить, были в первую очередь богословами или аскетами и лишь во вторую художниками, составляет резкий контраст с безграничной свободой греческих и римских художников, с их жизнью на открытом воздухе, в совершенно безразличной к любой идеологии культурной среде, с их любовью к искусству для искусства. «Насколько античность свободна, – пишет господин Монц, – насколько ее людям нравилось показывать нам идеальные тела, здоровую внешность и своего рода физическую удовлетворенность, настолько византийцы ограничиваются изображением фигур жалких, худощавых, тощих до карикатурности; нагота у них запрещена, а вместе с наготой запрещено все самое молодое и вечное в формах человеческого тела. Что касается одежды, то неумолимый этикет предписывает ее мельчайшие подробности, а пейзаж становится поистине абстрактным».