Летом 1988 года Екатерина Гениева по рекомендации отца Александра стала исполнять обязанности директора ВГБИЛ[305], что также было важным шагом в развитии идеи общества «Культурное возрождение». Ирина Букринская вспоминает: «Когда по причине загруженности Катя была вынуждена меньше времени уделять семье и стала приезжать на дачу только поздно вечером, наши дети посвятили ей капустник со словами: „Помогите Даше Беленькой[306] / Перед вами — жертва Возрожденья!“ — на что присутствовавший среди зрителей отец Александр немедленно отреагировал: „Посмотрите, хливкие шорьки выросли!“»[307]. При всей своей занятости он оставался очень внимателен к подросткам в своей пастве[308].

Когда Евгений Рейн в 1989 году задумал к десятилетию первого альманаха «Метрополь»[309] издать альманах «Метрополь-2» и обратился к Эдуарду Безносову с просьбой по возможности собрать прежних авторов, отец Александр с готовностью откликнулся на предложение написать предисловие к новому альманаху. В своей заметке, названной им «О бесовском авангарде», отец Александр пишет о том, что после отступления казенного искусства времен тоталитаризма люди потянулись к плодам, которые совсем недавно были запретными: «Этот процесс начался еще в 50-х годах и далеко опередил перемены, которые наметились сегодня в других сферах культуры. Можно понять, почему в нем видны и поспешность, и некритичность, и безвкусица. Ведь развитие шло не естественным путем, а по принципу реакции на табу. Вот тогда-то и замелькало в полемике слово „авангард“». И далее отец Александр проводит параллель между «авангардом» в литературе и искусстве с «авангардными» явлениями в церковной жизни, в раннехристианской поэзии и церковных песнопениях, показывая, что сегодняшний «классицизм» когда-то тоже считался «авангардом». «Дело не в формах, пусть и непривычных, и странных, а в том духе, который они выражают, — подводит итог отец Александр. — Далекие от нас негритянские „спиричуэлс“ могут оказаться более евангельскими по сути, чем иные „концерты“, которые подчас можно слышать в наших храмах. И, пожалуй, одного вкуса здесь недостаточно. Нужно проникновение в дух»[310].

«Мы познакомились в конце 80-х годов, — вспоминает об отце Александре педагог Евгений Ямбург. — Тогда возникло общество „Культурное Возрождение“. И, помимо различных вещей, оно занималось просвещением педагогов. Надо вспомнить, что в те годы не было книг тех авторов, которых сегодня можно встретить в любом магазине, например, Булгакова, Федотова, Бердяева. И учителя в этом отношении были чудовищно необразованными. Мне, как педагогу, очень захотелось познакомиться с отцом Александром, но я робел, потому что понимал его роль в обществе и в культуре. Я приехал, представился как директор школы, педагог. И когда он подал руку и сказал: „Мень-пельмень“, то мгновенно снял мое напряжение. Он был блестящим психологом. И затем началось наше серьезное взаимодействие. Официально руководителем этого общества был Вячеслав Всеволодович Ивáнов, лауреат всяческих премий, молодой друг Пастернака и т. д., а реальным мотором был, конечно, отец Александр. Меня сразу потрясло сочетание в нем глубокой религиозности и психического здоровья, да еще с потрясающим чувством юмора. Я был поражен какой-то внутренней бодростью этого человека, потому что я поймал себя на том, что рядом с ним я постоянно улыбаюсь, хотя те проблемы и истории, о которых я рассказывал отцу Александру, были очень невеселыми. Отец Александр часто выступал и в школах и никогда не путал школу и церковь. В школах он действительно читал лекции, а не проповеди — он понимал, где находится, и не хотел, в частности, поставить в неловкое положение директора школы, поскольку закона о свободе совести еще не было. Проповедь в школе могла вызвать в то время серьезный скандал со всеми последствиями. И эту грань отец Александр никогда не переходил, понимая, кто перед ним и чего от него ожидают. Когда я водил на его лекции своих молодых коллег, я говорил: „Обратите внимание не только на то, что он говорит, но какое обилие методических приемов используется!“ Это была феерия педагогического мастерства!