Так, может, все и впрямь, именно так и должно было быть?! Может все произошло так, как было заранее спланировано? Такой вывод из этой ситуации напрашивается просто сам собою! Особенно, когда читаешь описание этого же эпизода в Евангелии от Иоанна: «После этого, Иисус… говорит: жажду. Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, наполнив уксусом губку и наложив на иссоп, поднесли к устам его. Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось. И преклонив главу, предал дух» (Ин.19:28–30).

Обратим внимание — здесь нет уже никаких громких восклицаний Иисуса на арамейском наречии, которые могли бы вызвать любопытство у скучающих солдат и спровоцировать их на какие-то действия для того, чтобы как-то свою скуку подразвеять. Впрочем, как уже говорилось, к выкрикам на арамейском всех трех распятых, за прошедшие шесть часов их мучений, солдаты охранения наверняка должны были уже привыкнуть, как к рутинному звуковому фону. Так что и последний вопль Иисуса, как он описан у Марка и Матфея, тоже не должен был бы привлечь их внимания. Но все же — какую-то долю вероятности, что его громкое: «Эли!.. Эли!..», — все же каким-то чудом выбилось из общего фона стонов и жалоб, и привлекло-таки внимание солдат, тут можно усмотреть.

А вот каким образом могло подействовать на солдат, как сигнал к действию, простое слово «жажду», которое Иисус даже не выкрикнул, а, согласно Иоанну, просто произнес — это совершенно непонятно! Тут вероятность того, что несчастный, висящий шесть часов на кресте и пробормотавший вдруг, что он-де хочет пить, вызвал бы этим хоть какую-нибудь активность среди солдат, обеспечивавших его мучения, равна абсолютному нулю!

И потому описание этого эпизода у Иоанна выглядит никак иначе, как только полностью заранее спланированные и скоординированные действия. Иисус произносит кодовое слово: «Жажду…», — слово, на которое нормально не должно было бы последовать ровно никакой реакции, потому что и так понятно, что ты жаждешь, провисев на жаре полдня. Но это слово действует именно, как кодовое, и солдаты, реагируя на него, как на команду, без промедления приступают к заранее определенным действиям.

Они наполняют губку некоей жидкостью из заранее приготовленного сосуда и подносят ее к Иисусу. Иисус отпивает, произносит слово, имеющее смысл: «Вот теперь сделано все!..», — и тут же умирает. Ну, во всяком случае, оказывается в состоянии, которое фиксируется, как его смерть.