— Хорошо, Сэм, хорошо. Тебе необходимо очистить душу.

— Чтобы ее очистить, нужны годы, святой отец.

— Много на твоей совести?

Сэм поставил стакан на стол, медленно потер ладони. В глазах Гриффина светились доброта и понимание.

— Что, если так?

— Человеческих жизней?

Кэйхолл кивнул.

— Убиенных тобой людей?

Второй кивок.

Гриффин сделал глубокий вдох, задумался.

— Что ж, Сэм, откровенно говоря, я бы не хотел умереть, не исповедавшись, не испросив у Бога прощения. Так сколько же их?

Кэйхолл сполз со стола, обул резиновые тапочки, закурил и принялся расхаживать по «гостиной». Священник чуть повернулся вместе со стулом.

— Джо Линкольн. Письмо семье я уже отправил.

— Ты убил его?

— Да. Он был афроамериканцем, жил на моей земле. Произошло это, наверное, в пятидесятом. С тех пор меня не переставала мучить совесть. — Сэм остановился, опустил голову. — А потом, много лет спустя, двое белых мужчин убили на похоронах моего отца. Какое-то время они провели в тюрьме, и когда вышли, мы с братьями их уже ждали. Прикончили обоих, о чем я ничуть не сожалею. Все в округе считали их настоящей мразью, к тому же они лишили жизни отца.

— Убийство никогда не было делом праведным, Сэм. Сейчас ты борешься против того, чтобы именем закона убили тебя.

— Это я понимаю.

— А полиция вас не задержала?

— Нет. Шериф что-то подозревал, но доказать ничего не мог. Мы вели себя очень осторожно. Да и кто они были? Отбросы.

— Пусть так, и все же вам нет оправдания.