Рэм заметно повеселел. Он больше не хрипел, втягивая воздух, не утирал пот с бледного лба. И совсем не сочувствовал испуганной Уле. Словом, стал таким же, как на коммунальной кухне, – исполняющим поручение Гуса. Две грязно-белых полынных таблетки действовали быстро.

Он прошелся по комнате, не обращая внимания на замершую в углу Улю, ковырнул за край одну из оставшихся на стене бумажек, хмыкнул чему-то своему и направился к выходу.

«Думай, – приказала себя Ульяна. – Вспоминай, иначе он уйдет. И никогда больше не вернется».

Что привело его в чувство в прошлый раз? Что прорвалось через полынную блокаду? Рэм пришел к ней таким же, как стал сейчас, – равнодушным и чужим, но все-таки согласился приехать сюда… Как влияет на него сила полыни, заключенная в серых кругляшках? Что может вернуть его из горького плена равнодушия?

Ответ был простым и ясным. Если Рэм пил таблетки, чтобы спрятаться от переполнявших его чувств, то и вернуть его могли только чувства. Страх. Удивление. Непонимание. Боль. Что угодно. Лишь бы они были сильнее полыни.

– А что Зинаида делает с теми, кого выбирает? – спросила Уля, не отрывая напряженного взгляда от спины в зимней куртке.

Если бы Ульяна захотела, то смогла бы вспомнить, как пахнет эта тяжелая ткань под мелким осенним дождем, – табак, мокрый мех, тепло мужского тела. Эта особая смесь, что запоминается так отчетливо, что не забыть ее, не выбить из памяти. Запах человека, которого ты обнимала, пытаясь замедлить время, неумолимо отдаляющее вас друг от друга.

Рэм замер, постоял немного не шевелясь и шумно закашлялся. Его движения потеряли напускную расслабленность и небрежность. Он втянул шею, чуть заметно сгорбился, напряженно поводя плечами. Полынный дурман отпускал его. Страх оказался сильнее.

– Ты же сама прочитала, – ответил он, не оборачиваясь. – Эти люди нужны ей для… – Он сбился. – Для кормежки.

– Это же шутка. Даже звучит глупо… Ну кого она там кормит, правда ведь? – Улин голос оборвался, потонув в плотной тишине комнаты.

– Что еще она может с ними делать? – Рэм резко обернулся, его лицо исказила хищная гримаса. – На чай их приглашает? Или к себе в постель? – Его передернуло. – Зачем ты вообще в этом копаешься?

– Я хочу понять, что со всеми нами происходит…

– Ну так читай! Кто тебе мешает? Это твой месяц, проведи его как хочется… – и рывком перешагнул порог комнаты.

Уля осталась сидеть на полу, с ужасом ожидая, как скрипнет, а после захлопнется входная дверь. Шаги Рэма раздались в коридоре, но не в сторону выхода. На кухне зашумела вода и звякнул чайник. Только услышав эти знакомые звуки, Уля медленно выдохнула. Рэм решил не уходить. А значит, она не останется здесь одна. На этот раз.