Рефлекторно я качнулся вперед, намереваясь подойти и помочь ему, но Крайцлер поймал меня за локоть и дернул назад, лихорадочно прошептав на ухо:

— Нет, Джон! Именно этого он от вас и ждет.

— Что? — отозвался я таким же шепотом. — Но откуда вы знаете, что он…

Крайцлер кивком указал мне на вершину башенки. Над самым ее краем виднелась лысина, ярко блиставшая в лунном свете — тем же блеском, что я уже видел ночью над «Черно-Бурым» Стивенсона, когда напали на Сайруса. Сердце мое трепыхнулось, но я втянул воздух и постарался держать себя в руках.

— Он видит нас? — шепнул я Крайцлеру.

Его глаза превратились в узенькие телочки, но иначе он на сцену перед нами не отреагировал.

— Несомненно. Вопрос в другом: известно ли ему, что мы его тоже видим.

Ответ последовал незамедлительно — голова исчезла; с такой ошеломляющей скоростью могли двигаться дикие звери в прериях. В этот момент связанный мальчик тоже заметил наше присутствие, и плач немедленно сменился более выразительными звуками — из-за кляпа мы не могли разобрать ни единого слова, но было понятно, что это мольба о помощи. Передо мной вновь мелькнуло видение Джозефа, подхлестнув и без того невыносимое желание спасти несчастную жертву, пока не стало слишком поздно. Но Крайцлер и на этот раз удержал меня.

— Не спешите, Джон, — шепнул он. — Подождите. — В стене башенки виднелось что-то вроде дверного проема, на который он указал мне и прибавил: — Сегодня утром я здесь был. Из этого помещения есть только два выхода — или сюда на променад, или вниз по лестнице на улицу. Если он не появится…

Прошла еще целая минута. Ни единого признака жизни — ни на крыше башенки, ни в дверном проеме. Крайцлер выглядел крайне озадаченным.

— Неужели он решился на бегство?

— Может быть, страх поимки на самом деле оказался сильнее его? — предположил я.

Крайцлер взвесил мои слова, потом взглянул на стонущего мальчика.

— Хорошо, — решился он. — Подходим, только очень медленно. И держите револьвер наготове.

Первые шаги по променаду дались нам обоим с трудом, словно тела наши ощущали и отвергали смертельную опасность впереди, которую решились принять наши разумы. Но просеменив таким образом около десяти футов и не заметив ни малейшего движения нашего противника, мы осмелели, и в итоге я почти уверовал, что Бичем действительно испугался поимки и сбежал на улицу. Душа моя ликовала при мысли о предотвращенном убийстве и я даже позволил себе легкую улыбку…

Спесь, как меня и предупреждали. Стоило моей руке, сжимавшей револьвер, слегка ослабить хватку, как через ограждение со стороны улицы перемахнула черная тень и нанесла сокрушительный удар мне в челюсть. Раздался оглушительный хруст — теперь я понимаю, какой звук излают кости шеи, — голова моя мотнулась вбок, и меня обволокла непроглядная тьма.