На соседа не посмотрел ни разу, да и Катышев не стал устанавливать контакт с бродяжкой.

Хотелось провести неделю в спокойствии, за книгой. Отдохнуть от людей.

– Так-так-так.

Алик поскоблил ногтями подбородок.

Китайчонок забрался на койку. В его руках Катышев заметил букет капельниц. Никак подобрал в реанимационном отделении – этого добра там навалом. Сосульки волос болтались у крысиной физиономии.

– Братан, – повысил голос Алик. – Тебя здороваться не учили?

Ноль реакции. Рот Алика искривился раздраженно.

– Ухи заложило?

– Он не понимает, – вступился Катышев. – Малахольный.

– Так малахольных надо отдельно от нормальных лечить.

Алик, не смущаясь, стащил штаны с трусами, надел полосатые шорты и плюхнулся в кровать.

Китайчонок изучал капельницы как сокровище.

«Тело – это большой разум, – говорил Заратустра, – множество с одним сознанием, война и мир, стадо и пастух».

– Слышишь, – зашевелился Алик, – он не вшивый случайно?

Катышев закрыл книгу.

– Вряд ли. Санитары бы обрили.

– Куришь?

Катышев кивнул.

– Идем подышим.

Зашуршала пленкой пачка «Канзаса». Костыли Катышева застучали по линолеуму.