– Говорила, и это правда.

– Но как? Для чего?

– Доктор Блум однажды сказала мне, что никакой нормальности не существует. Каждый уникален. Но с моей точки зрения, есть огромная разница между теми, кем управляют их эмоциональные привязанности, и теми, кто действует в сфере логики и разума. Психопаты играют, чтобы выигрывать, а игры масштабнее, чем жизнь, не бывает. Поэтому у меня для вас последнее испытание. Это выбор. – Сара подняла с пола лежащие рядом с ее стулом две металлические коробочки. Обе имели размер стандартного футляра для очков и не отличались ничем, кроме цифр, выгравированных на крышках. Сара показала их Лане. – У вас есть дочь и есть друзья. Если вы выберете коробочку с нулем, мы отправим вас домой с нашими наилучшими пожеланиями – можете и дальше прятаться у всех на виду. – Сара приблизила голову к Лане. – Но вы показали себя истинным психопатом, и если ваш выбор падет на коробочку с единицей, мы обеспечим вам жизнь, которой вы действительно заслуживаете. С единственным условием: домой вы не сможете вернуться никогда.

– То есть присоединюсь к вам?

Неужели она не ослышалась? Они решили, что потенциала ей хватит, чтобы быть одной из них, достаточно влиятельных, чтобы манипулировать обществом из-за кулис?

– Сделайте выбор, Лана. И все выяснится.

И она его сделала.

Глава 67

Глава 67

Джеймсон лежал, прижавшись правой щекой к холодному бетону. Однажды против него уже применяли шокер – еще во время службы в МИ-6, но тогда двое товарищей держали его за руки, чтобы предотвратить неизбежное падение, во время которого и возникает нешуточный риск получить травмы. Он нервничал, но остался невредим. Рядом находились специалисты, все продолжалось не более десяти секунд. Но выяснилось, что десять секунд могут казаться долгими, как жизнь.

На этот раз Бердсли, должно быть, держал шокер включенным не меньше тридцати секунд. Джеймсон лишь сейчас начал ощущать, как горят ссадины на скуле и локте. И надеялся, что при падении не заработал переломов.

Но физическая боль не шла ни в какое сравнение с шоком от обмана Сары. Он знал, что в мире есть как минимум три женщины, которые позлорадствовали бы, узнав, что Маркус Джеймсон в конце концов влюбился в иллюзию, не более чем в проекцию собственных фантазий. И понимал, что тошнотворная ярость, которую он ощущал сейчас, – это лишь начало. За ней последует депрессия. Если он выберется отсюда живым.

Вокруг него происходило какое-то движение. Стулья скребли ножками пол, подошвы шаркали по бетону. Джеймсону понадобилась минута, чтобы проверить, в каком он состоянии, напрягая мышцы ступней и ног, а затем повторяя то же самое с руками и торсом. Боль из правого локтя пронзила бицепс словно кинжалом, отдавшись в плечо. Он прикусил язык и посчитал до пяти. Жаркая волна рассеялась. Локоть, скорее всего, сломан. Он чуть приподнял голову, чтобы не прижиматься к полу лицом. Скула тоже болела, но не так сильно, как локоть.