Чем дальше мы заезжали в центр Покрова-17, тем больше было на улицах ширликов, как в тот раз, когда мы ехали с Полковником в Институт. Вели они себя нагло и самоуверенно, кидались под колеса, прыгали на крышу, бегали за автобусом, рыча, урча и улюлюкая. За всю поездку мы не увидели ни одного человека — видимо, все попрятались.
Проехали отделение милиции, выехали к институту, вырулили на дорогу к Объекту.
— Совсем взбесились, — сказал Полковник, поглядывая на скачущих по тротуару ширликов.
— Чуют что-то, — ответил Старик. — Чувствуют, что скоро всё кончится. Они всё чувствуют. Придется пострелять.
Капитан сидел и молчал, погруженный в свои мысли.
Я глядел в окно и думал обо всем, что произошло со мной за эти дни.
— Я тут подумал, — сказал вдруг Старик, глядя в пол. — А вдруг Покров-17 — это не только посмертне бойца Селиванова. А посмертие целой страны. Ад, в который попала наша эпоха. И мы в этом аду.
— В каком-то роде, может быть, — пожал плечами Капитан. — Наверное, в каком-то метафизическом смысле так и есть.
— Тут нет ничего не метафизического, — усмехнулся Старик.
Полковник улыбался, слушая их диалог. А потом снял перчатку со своей руки, и я увидел, что кисть его превратилась в перепончатую лапку рептилии, покрытую блестящими чешуйками, с длинными желтыми когтями.
Каменев осмотрел ее, показал остальным.
— Мне даже нравится, — сказал он. — Чесаться удобно. Мы подъезжали.
Бетонное укрытие Объекта выглядело огромным серым монолитом — грязным, в пыли, со ржавыми кусками арматуры, торчащими из наспех сделанных швов, с черными следами от дождей.
Чтобы проехать к Объекту, пришлось протаранить автобусом ворота в высокой железной стене с колючей проволокой.
Проехав еще пару десятков метров, мы остановились и вышли из автобуса перед огромной железной дверью с кодовым замком.
Мы в самом центре Покрова-17. Вот он, Объект.
Тот самый. Место, где всё это началось.
Капитан огляделся по сторонам. Недовольно нахмурился.
— Ширлики, — сказал он. — Много их тут. Вон, в траве прячутся, ждут всё чего-то…