Джошуа осмыслил все это, чувствуя, как в нем снова просыпается дрожь.

– Я беспокоюсь за свою семью, – сказал он. – Беспокоюсь, что они не поймут.

– Ты не будешь настолько сентиментальным после.

Это было невозможно воспринять. Он решил, что ему нужно немного поспать. Дать жару уняться, а потом обдумать все на свежую голову.

– Я пойду прилягу, – сказал Джошуа, повернувшись к лазу. Свет снаружи был, словно бурлящий котел, но одной мысли о собственной кровати оказалось достаточно, чтобы он смог вытолкнуть себя на улицу.

– Подожди! – окликнул его вампир. – Сначала мне нужно поесть.

Джошуа решил проигнорировать его. Он уже выбрался наружу, и у него не было сил возвращаться назад.

– МАЛЬЧИК!

Он замер и оглянулся. Вампир бросился вперед, и его голова попала под солнечный луч. Плоть зашипела, выпустив завиток дыма. Вокруг завитка вспыхнул подобный свечному огонек, и запах испорченного мяса нахлынул на Джошуа волной, будто кто-то разорвал пакет с тухлятиной.

Вампир отполз назад, его слепые глазницы словно плавали в тусклой белой кости.

– Не играй со мной, мальчик.

– Я не играю, – ответил Джошуа. – Я вернусь попозже.

И он выполз под иззубренный солнечный свет.

Он проснулся и обнаружил, что над ним нависает мама. На ней была форма «Красного лобстера» с бейджем и нелепым галстуком. Одной рукой мама касалась его лба, одновременно проверяя температуру и отбрасывая волосы с лица.

– Привет, сынок, – сказала она.

– Мама? – Джошуа отдернул голову из-под ее руки и прошелся ладонью по лицу. Он лежал на диване в гостиной. Свет позднего дня лился в окна. Прошло не больше часа. – А почему ты дома?

– Майки позвонил. Сказал, что ты потерял сознание.

Он заметил брата, сидящего в мягком кресле в другом конце комнаты. Майкл скорбно взирал на него, сложив маленькие ручки на коленях, словно был в церкви.

– Ты белый, как простыня, – сказала мама. – Ты давно себя плохо чувствуешь?