Он мог видеть на миллиарды миль вокруг.

В какой-то момент мама подняла его с дивана и отвела в постель. Проходя мимо, Джошуа заглянул в комнату Майкла, и увидел, что брат уже спит.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, Джош, – сказала мама у его двери.

Он кивнул:

– Я знаю, мам. Я тебя тоже люблю.

Его тело терзала агония. Он был практически уверен, что умрет, но слишком устал, чтобы бояться.

Его разбудил крик. Тяжелый звук бегущих ног, а следом – треск.

Потом тишина.

Джошуа попытался встать. Он чувствовал, что потерял контроль над телом. Его веки распахнулись. Он увидел, что в дверях стоит брат, и по лицу его струятся слезы.

– О нет, Джош, о нет, о нет…

Он потерял сознание.

На следующее утро Джошуа снова был способен двигаться. Ночью жар спал; простыни были мокры от пота.

Он нашел маму на кухонном столе. Она сбила ногами на пол тарелки и столовые приборы в борьбе, которая явно была недолгой. Голова мамы свисала со стола; ее осушили небрежно. Пол под ней был забрызган кровью. Глаза ее были открытыми и остекленевшими.

Брат висел головой вниз в гостиной, его ноги привязали ремнем к потолочному вентилятору, который частично соскочил с креплений. Майкла тоже выпили. Он все еще был одет в пижаму. На полу, в нескольких футах от него, там, куда она упорхнула, покоилась приветственная открытка, которую он сделал для отца.

Фанера, закрывавшая лестничный колодец, была оторвана. Вампир стоял на верхней ступеньке, всматриваясь в темно-синее небо раннего утра. Джошуа остановился у подножия лестницы, глядя на него. Обожженная кожа вампира покрылась прозрачным слоем гноя и лимфатической жидкости – его тело начало исцеляться. Белая масса заполняла его глазницы, как паучьи яйца. Пучки черных волос покрывали оголенную голову.

– Я ждал тебя, – сказал вампир.

У Джошуа задрожала нижняя губы. Он попытался что-то сказать, но голос отказывался подчиняться ему.