Вампир протянул ему руку:

– Поднимайся сюда. Солнце почти взошло.

Почти вопреки своей воле он поднялся по ступенькам на свежий воздух. Вампир обхватил пальцами его затылок и привлек к себе. Его губы коснулись шеи Джошуа. Он дотронулся до его кожи языком.

– Спасибо за твою семью, – сказал вампир.

– …нет…

Он вонзил клыки в шею Джошуа и отпил из него еще один раз. Восхитительное тепло охватило тело мальчика, и он почувствовал, как его бережно опускают на лестничную площадку.

– Бояться – нормально, – сказал вампир.

Джошуа уронил голову набок; он смотрел туда, где раньше был второй этаж. Вот его старая комната. А там была комната Майкла. А здесь спали родители. Теперь все это находилось под открытым небом.

– Теперь это мой дом, – проговорил вампир, стоя над ним и оглядывая землю вокруг. – По крайней мере, еще на несколько дней. – Он посмотрел на Джошуа своими бледными новыми глазами. – Я был бы очень благодарен, если бы ты держался подальше.

Вампир спустился по лестнице.

Через несколько минут показалось солнце, сначала розовым пятном, потом светлой царапиной на краю мира. Джошуа почувствовал, как в нем снова нарастает жар: яростный, очистительный огонь, зародившийся в животе и стремительно распространившийся во все стороны. Он чуял запах собственной жарящейся плоти, видел, как из него начинает струиться уползающий ввысь дым.

А потом день накрыл небеса своей тяжелой крышкой. Земля раскалилась от жара, как наковальня, и солнечный молот выколотил все цвета из окружающего мира.

Озерные чудовища Северной Америки

Озерные чудовища Северной Америки

Грейди и Сара выбрались из лесного домика упакованными в тяжелые куртки, сжимая пылавшие жаром, как темные маленькие солнца, кружки с кофе. За широко раскинувшимся Типтонским озером вырывался из утренней туманной завесы Голубой хребет; поросшие деревьями спины гор напоминали лес шипов на спине какого-нибудь величественного кракена, рассекающего море. Они спустились по ступенькам с крыльца на некошеную траву и направились вниз, к озеру и маленькой тропинке, которая через пару сотен футов привела их к телу странного существа, что выбросилось на берег и умерло там.

На ходу они почти не разговаривали. Грейди всего три дня как вышел из тюрьмы, где просидел шесть лет, и с трудом узнавал свою тринадцатилетнюю дочь в грустноглазом циничном создании, шагавшем рядом. С тех пор, как они виделись в последний раз, с ней произошла какая-то непостижимая трансформация. Она покрасила волосы в черный; ее лицо покрылось странными серебряными украшениями: одно кольцо в левой брови, целый ряд – вдоль изгиба усыпанной драгоценностями раковины уха. И хуже всего – в языке у нее была штанга.