– Блин, оно реально воняет, – сказал он. Сара обнаружила чудовище прошлым вечером и жаждала показать ему. Ранний морозец несколько сдерживал запах, но тот начинал подползать к домику.

– Подожди, пока увидишь его, папа, оно потрясающее.

Сара не приходила навестить его три последних тюремных года. Поначалу Грейди сам на этом настаивал, а она приняла это в штыки: он рассказал о своем решении, когда Сара с матерью пришли его повидать, и дочь устроила такую жуткую истерику, что охране пришлось прервать свидание. Его доводы, думал Грейди, были одновременно предсказуемы и оправданны: ему не хотелось, чтобы его маленькая девочка видела отца в такой среде – медленно превращающимся в меньшее, худшее, побежденное подобие себя. Но правда состояла попросту в том, что ему было стыдно, и, удерживая Сару подальше от себя, он спасался от того унижения, которое чувствовал в ее присутствии. Не прошло и года, однако, как его решимость пошатнулась, и Грейди попросил жену снова приходить вместе с дочерью. Но Сара так и не пришла.

Они обогнули густую сосновую рощу, и домик скрылся из вида. Глядя отсюда, легко было вообразить себя отрезанным от цивилизации и всех сопутствующих ей правил. С озера задувал холодный ветер. Грейди спрятал подбородок в куртку и закрыл глаза, вдыхая запах сосен, легкую влажную вонь ила, аромат настоящего кофе. Он так давно не чуял ничего, кроме пота, мочи и дезинфицирующих средств, что теперь ему казалось, будто он гуляет у подножия рая.

– Не знаю, что ты собираешься с ним делать, – заговорила Сара, выходя вперед. Она прижимала кружку сваренного им кофе к груди, словно баюкала котенка. – Оно слишком большое, чтобы его сдвинуть.

– Не пойму, пока не увижу, – ответил он.

– Я же просто говорю, – обиженно сказала Сара.

Грейди немедленно почувствовал раздражение.

– Я не это имел в виду. – Иисусе, справляться с ее настроениями было как работать с нитроглицерином. Разве она не должна быть крутой, со всем-то этим дерьмом на лице? Старая злость – иррациональная и пьянящая своей сладостью – зашевелилась в нем. – Так кто этот парень, о котором мне мама говорила? Как его… Трейси?

– Трэвис, – поправила она глухо.

– О. Трэ-эвис.

Сара ничего не ответила, только набрала ход. Она защищалась, что его только провоцировало. Грейди хотел, чтобы она отбивалась.

– В каком он классе?

Снова ничего.

– Он вообще в школу ходит?

– Да, – сказала она, но Грейди едва ее услышал.

– Только бы он был не из долбаных старших классов.

Сара повернулась к нему; он с некоторым разочарованием отметил, что в глазах у нее стояли слезы.