– Но ты ни в чем ей и не помог, – сказал Дженнингс.

Это было то, что я твердил себе всю ночь.

Но голос Дженнингса сжал эти слова в комок и швырнул мне в лицо. На мгновение я задохнулся.

Есть «правильно» и есть правда, подумал я.

– Нет, – сказал я. – Не помог.

– Ты пытался, – возразила Сьюзан, не перестававшая плакать.

– Он вправду пытался? – спросил Томпсон.

Сьюзан кивнула.

Дженнингс задержал на мне взгляд, но потом тоже кивнул.

– Ладно, – сказал он. – Поговорим об этом позже. Пора сворачиваться, Фил. Всем наверх.

Рут что-то пробормотала.

– Что? – спросил Дженнингс.

Она, опустив голову, бормотала что-то себе под нос.

– Миссис, я вас не слышу.

Рут вскинула голову, глаза ее вспыхнули.

– Я сказала, что она была шлюхой, – сказала Рут. – Она написала на своем теле эти слова! Сама написала! «Я ШЛЮХА. ТРАХНИ МЕНЯ». Вы думаете, я их написала? Она написала их сама – на себе – потому что гордилась этим! Я пыталась ее наставлять, воспитывать, научить хоть каким-то приличиям. Она написала это мне назло: «Я ШЛЮХА. ТРАХНИ МЕНЯ». Так она и поступала, трахалась со всеми подряд. С ним уж точно трахалась. – Она указала на меня. Потом на Вилли и Донни: – И с ним, и с ним тоже. Трахалась со всеми! Она бы трахнулась и с малышом Ральфи, если бы я не вмешалась, если бы не привязала ее там, где никто не мог видеть ее ног, ее задницы и ее дырки, ее дырки, потому что, мистер, она и была дыркой, и ничем больше, бабой, которая подлезет под любого охочего до траха самца. Я ей услугу оказала. А вы можете идти на хрен. Тоже мне, сраный кусок мяса в форме. Воин, куда там. Говно. Пошел на хрен! Я ей услугу оказала…