Но икра — это просто кошмар. Слава богу, что она все еще в этом странном шоковом состоянии и смотрит на ногу, как будто это не часть ее тела, а просто какой-то кусок тухлого мяса. Нечто, что причиняет дискомфорт, с чем надо побыстрее разобраться. Патрисия не уверена: то ли стоит пришить кожу обратно, то ли…

…господи.

Да, можно просто срезать.

Срезать весь этот… лоскут. Придется спросить об этом в интернете, да.

Пока что Патрисия наклоняется и поливает рану перекисью, морщась от боли, потом опрыскивает антисептиком и обматывает какой-то специальной ярко-фиолетовой упругой тканью, которая липнет к коже сама собой. На укус на бедре она просто наклеивает самый большой пластырь. Прямо сейчас это все, что ей доступно.

Она слишком поздно вспоминает, что Бруклин спит в гардеробной и что там же находится вся ее одежда. Впервые за много лет Патрисии приходится рыться в корзине с грязным бельем и надевать поношенную пижаму. Отвратительнее всего, что кровь, скорее всего, просочится через повязки и испачкает ее. И забавно, что в какой-то момент она отказалась от удобной одежды, ради красоты и приличия: большинство пижам — это красивые, дорогие, шелковые штаны и куртки с воротничком, напоминающие на ощупь сливочное масло, мерцающие и элегантные.

Патрисия заверила себя саму, что ей наплевать, что думает Рэндалл, что она никогда не хотела привлекать его сексуально, — и все же она бы скорее умерла, чем появилась перед ним в пижаме меньше, чем за две сотни долларов, в чем-то не элегантном, не роскошном и не подходящем по цвету к тону ее лица.

Когда, черт возьми, это случилось?

Она настроила замков из песка на самом берегу, позабыв, что песок — это просто другое название для грязи.

Следующая остановка — на кухню, за ибупрофеном. Патрисия предпочла бы кодеин, но на ней лежит ответственность за ребенка, о котором нужно позаботиться.

Не ребенок, а бомба с часовым механизмом.

Бруклин забаррикадирована в большой спальне, а до кровати наверху — две дюжины ступенек, так что Патрисия накрывает диван в гостиной полотенцем и погружается в море подушек, только сейчас осознавая, что это гораздо приятнее, чем кажется на первый взгляд. Она никогда не имела привычки лежать на этом диване. Патрисия сбрасывает подушки на пол, тянется к пульту и включает телевизор, мимоходом поражаясь, зачем нужно столько кнопок. Впрочем, Бруклин прекрасно с ними управляется. На террасе у Патрисии стоит телевизор попроще, но там недостаточно длинный диван, чтоб на нем можно было вытянуться.

Она отыскивает какой-то канал, на котором крутят «Золотых девочек»[33], снимает с дивана декоративное одеяло, которое раньше никогда не использовала, и аккуратно накрывается. Двигаться куда-то чудовищно сложно, и в конце концов это ее дом, так что Патрисия вполне может устроиться поудобнее прямо тут. На мгновение она прикрывает глаза, выдыхая всю боль, все напряжение, весь… боже, да, страх, которого она так давно не испытывала.