— Джастина, — сказал он устало, — шла бы ты домой. Пойдем, Дэвид.

— Я нашла у миссис Прайс дома краденое, — выпалила я. — Она все спрятала в гостевой комнате под замком, а Эми назвала воровкой. Это все она.

Да, все она виновата — она.

Мистер Фан внимательно смотрел на меня, рука его застыла на ручке двери.

— Ты еще кому-нибудь говорила?

— Сказала Доми — Доминику Фостеру, моему другу. И мистеру Чизхолму.

— Эрик, — миссис Фан покачала головой, — какая теперь разница?

Но мистер Фан будто не слышал.

— А что сказал мистер Чизхолм?

— Он... он не поверил. А потом мы поехали к ней домой, и в комнате ничего не было.

— Ничего?

— Она, наверное, обо всем догадалась. Не знаю. У меня был приступ, и я все помню как в тумане, но помню, что я видела в той комнате.

— Джастина, ты не сочиняешь?

— Нет!

Мистер Фан повернул дверную ручку. И впустил меня в дом.

Пока я сидела на диване, они переговаривались в соседней комнате на китайском. Дэвид включил телевизор:

— Что будем смотреть? Выбирай. — Он уткнулся мне в бок и ждал ответа, но я сидела застывшая, прислушиваясь к голосам его родителей, глядя на Богиню милосердия в белом венце.

Вскоре они зашли, подсели к нам.

— Дэвид, иди к себе, поиграй, — велела миссис Фан.

— Но мы хотели посмотреть телевизор!