Микки смотрит на часы. 22:30.

Она ничего не слышала, поэтому рассчитывает, что рейс вылетел по расписанию.

Люк, должно быть, уже летит над океаном по направлению к Лондону.

– И спасибо, что ты согласился встретиться со мной так поздно, – добавляет она. – Существует ли миссис инспектор, которую пришлось успокаивать?

Микки пытается потянуть время, хотя это и не обязательно.

Не хочется унижаться в глазах этого мужчины.

Марсель смеется.

– Это что, подкат, или как он у вас называется?

Теперь они оба смеются. Между ними не происходит ничего даже отдаленно сексуального. Микки уважает профессионализм инспектора, а он уважает ее… до поры до времени, думает она.

– Скорее мне неловко, что отрываю тебя от семьи, – поясняет она.

– А-а! Да, есть и миссис инспектор, и три мини-инспектореныша. Но они привыкли, что я работаю допоздна. И с раннего утра. И круглыми сутками.

– Будь осторожен, – с чувством предостерегает Микки. – Жена обычно твердит, что нормально относится к вечным отлучкам мужа, но в глубине души возмущается. Тем, что ты променял ее на работу.

По отсутствию реакции Марселя Микки догадывается, что он наблюдает за ней и размышляет, судит ли она на основе личного опыта.

– Ну, мне показалось, ты хочешь сообщить нечто важное, – говорит он. – Поэтому на сегодняшний вечер жена меня простит. К тому же… Я люблю ее. Всем сердцем. Она солнце, вокруг которого я вращаюсь. Но при этом она плохо, просто ужасно готовит. Кошмарно. Способна сжечь даже яичницу. Так что всякий раз, работая допоздна, я ужинаю вне дома и тем самым спасаюсь от преждевременной смерти из-за пищевого отравления.

– Всегда можно научиться готовить самому, – фыркает Микки.

– Исключено. Жена считает, что она прекрасная повариха, поэтому я позволяю ей кормить себя. Ей приятно. Мне – нисколько, но разве не в этом заключается любовь? Когда чем‑то жертвуешь.

Микки улыбается. Ей не встречалось более правдивого определения любви.

Они переживают приятный, дружеский момент, а она собирается все изгадить.

– Прости меня, – выпаливает она.

– За что?