В недоумении царь разлепил похмельные очи и увидел на месте созданного когда-то Иваном персонального ведроида самого настоящего беса, покрытого с ног до головы свалявшейся шерстью, с рожками, свиным пятаком и хвостом, обвившимся вокруг ног, заканчивающихся вполне предсказуемыми копытами. В руках у беса был поднос, на котором стоял запотевший графин с водкой и граненый стакан.

Чёрт пискнул, точь-в-точь, как ведроид, хвост его взметнулся, обмотав горлышко пузатого графина, приподнял, наклонил над стаканом и отмерил положенную дозу. Затем поставил графин, обвил стакан и протянул царю.

И тут государь заорал.

Он оттолкнул протянутый стакан, вскочил с трона и, не переставая вопить, выбежал из зала.

В коридоре наткнулся на Василису.

— Что случилось, папенька? — остановила его удивленная дочь.

Царь перестал орать благим матом. Оглянулся на распахнутые двери, затем вновь посмотрел на Василису. Поднес палец к губам, прошипел:

— Т-с-с-с.

Схватил девушку за руку и крадучись вдоль стенки, потянул ее ко входу в зал. Подошел к самой двери, но заглянуть вовнутрь не решился. Указал пальцем и прошептал:

— Глянь-ка, кто там, справа от трона?

Василиса спокойно вошла в зал, огляделась.

— Никого, царь-батюшка, — только ведроид ваш стоит, да стакан на полу валяется.

— Правда? — осторожно выглянул царь из-за двери. — И больше никого?

— Никого.

— Привидится же, — пробормотал государь и, хоть и с опаской, пошагал к трону.

ТОГДА

— Ну, что на этот раз? — спросила левая голова Горыныча, когда Кащей вышел из избушки на куриных ножках.

Изба как раз в этот момент решила почесать одной ногой другую и накренилась так, что Бессмертный, беззлобно матерясь, скатился по ступеням.

— Чёрт ей нужен, — сказал он, вставая и отряхиваясь от пыли, — и не простой, а чёрт-имитатор.

— Нахрена? — удивилась средняя голова Горыныча.