Василиса собралась было спросить еще что-то, как из тоннеля впереди послышался слабый стон.

— Слышал? — шепотом спросила девушка Кащея, вглядываясь в едва уловимое свечение где-то в конце тоннеля.

Тот молча кивнул, вытащив на всякий случай из ножен нож с травлеными по всему лезвию диковинными символами.

Звук раздался снова. На этот раз более явственно. Это был голос. И голос звал.

— Нашли! — воскликнула Василиса и бросилась вперед, на звук. — Ваня! Иду, мой хороший!

— Горыныч, держись! — рванул вслед за ней Кащей, а уже в следующее мгновение, когда всё понял, закричал: — СТОЙ, ДУРА!

Но Василиса слышала только голос своего внезапно пропавшего мужа.

Бежать Кащей не прекратил. Но не на выручку трехголовому напарнику, а за девушкой. Его разум понимал, что голос в конце тоннеля, как и свет, всего лишь иллюзия, вызванная тем самым, неведомым, выводившим на прогулку нечто потустороннее, чтобы это потустороннее писало на стене замка. А они, слышали только тех, за кого больше всего в данный момент боялись. Кащей — Горыныча, а Василиса, оказывается, — Ваню.

Кто звал их на самом деле можно было только гадать, но Бессмертный был готов поставить свою иглу на то, что хорошего в начавшем мерцать свете в конце тоннеля нет ничего.

— Стой! — вновь прокричал он Василисе.

Но ответом ему было только хлюпанье луж под ее ногами.

Вывалился из тоннеля в какую-то огромную пещеру Кащей на долю секунды позже Василисы, но и этого было достаточно, чтобы не успеть.

Тело девушки, уже оплетенное аморфными слизистыми волокнами, взмыло вверх. Увлекаемое неведомо откуда берущимся затхлым воздушным потоком, оно стало частью невообразимого в своем безумии, будто снятого в замедленной съемке, вихря, в котором было несколько десятков бессознательно парящих тел. Здесь же безвольно плыл по воздуху и Змей Горыныч. Тут же вращались тысячи листов бумаги, миллионы плывущих сами по себе букв, хаотично складывающихся в нелепые, необъяснимые словоформы: «Цой жив», «Зима не будет», «Мы все умрём», «Аффтар жжот», «Хочу бабу потолще», «Я помню чудное мгновенье», «Нахер так жить», «Сниму двушку в центре» и множество других, среди которых, ярко пульсировала состоящая из заглавных букв фраза «МЫ ВСЕ ЗДЕСЬ ЛЕТАЕМ».

А в следующее мгновение этот безумный вихрь подхватил его, облепив бурыми, слизистыми жгутами и потянув вверх, в свой эпицентр. И в то же мгновение к Бессмертному пришло осознание того, что всё это — обрывки когда-то написанных фраз, из которых состояли рассказы, повести, стихи, сценарии, диалоги в чатах и на форумах, предложения в бегущих строках, напечатанные на баннерах, в книгах, газетах. Кащей не понимал значения многих слов, проносящихся сквозь его разум, но осознавал, что ядром, притягивающим и удерживающим всё это, был невероятной глубины страх.