— Я, к сожалению, нет. У меня нет работы, но вы, уважаемый господин, да: вы трудитесь над гусиной ножкой, а это, вероятно, очень тяжело… Я вижу, что вы даже вспотели. Нелегкое это дело — обглодать гусиную ножку, особенно если у человека зубы так и ходят во рту. Я пришел попросить вас, дорогой господин, чтобы вы нашли и для меня хоть какую-нибудь работу…

— Ну, за тебя я не боюсь, — ответил господин Шлегер, — такие люди, как я, погибают, если у них нет возможности жить как следует, ну а такие, как ты, могут прожить и на льдине…

— Так-то оно так, — сказал ему Розенберг, — но я уже начал есть эту льдину, на которой, как вы изволили сказать, я проживаю.

— Ну иди, иди! — махнул на него гусиной ножкой Шлегер.

Весной 1934 года Шлегер спросил Розенберга:

— Как живешь, Розенберг?

— Никак, дорогой господин, я уже, кажется, съел всю льдину, на которой живу.

— Я нашел тебе работу. В зоопарке. Будешь ухаживать за дикими животными. Главный советник по звериным делам Флориан Вантцнер — мой друг. Можешь поденно ухаживать за львами, если, конечно, у тебя хватит храбрости.

— Хватит! — ответил Розенберг. — Почему бы и не хватить? Уже тридцать восемь лет вращаюсь я среди диких зверей, привык и знаю, как себя вести с ними. Хватит храбрости и для львов. А вам я премного благодарен, большое спасибо за доброту.

Вечером, раздеваясь, чтобы лечь в постель, Шлегер сказал жене:

— Нашел я для Розенберга работу.

— Где? — спросила жена.

— В зоопарке. У львов.

— Зачем тебе понадобилось помогать еврею? — заметила жена, освобождая расплывающееся тело от объятий корсета.

Со следующего дня Абриш Розенберг поступил поденщиком в зоопарк. А уже вечером от его одежды исходил запах диких зверей.

Детвора поджидала его прихода с работы, и Розенберг охотно делился своими впечатлениями. Вскоре на улице Мурани и в окрестностях такие слова, как лев, тигр, слон, жираф, стали совсем обычными. Детские уста произносили их, как названия домашних животных; Розенберг давал богатую пищу фантазии детворы городских окраин. О синем пятне, появившемся у него под левым глазом, он сказал небрежно: «Ерунда, это — лев…» Однажды, вернувшись домой с завязанной рукой, объяснил ребятишкам: «Пустяки, маленькие разногласия с тигром…»

Слава Абриша Розенберга росла не по дням, а по часам. Он стал человеком, состоящим в дружеских отношениях со львом, леопардом и другими мировыми знаменитостями! И каждого из них называет по имени. Это уже не шутка!

В одном доме с Розенбергом жил токарь Ференц Чуторка с сыном Яни, который пользовался уважением среди юных обитателей улицы Мурани. У него был умный взгляд, сильные руки и кроткий характер. Там же жил и племянник Абриша Лаци Розенберг — мальчик на побегушках в бакалейной лавке Штампы. У него глаза были красные, как у кролика, что зависело от пожиравшего его внутреннего огня, но, может быть, и от хронического воспаления слизистых оболочек, а скорее всего от обеих этих причин, вместе взятых. Всякие маленькие события или новости, проходя через фильтр Лациного воображения, загорались ярким светом и становились «невероятными, сенсационными, огромными».