Вам-то я могу сказать, что у меня даже поджилки тряслись от страха: вот-вот пройдет все это колдовство, и он кинется на меня. Но ничего, не бросился он, а только все говорил и говорил и так смотрел на мой палец, что его противные, налитые кровью глаза чуть не вылезли из орбит. «Будешь еще всяким свинством заниматься, людей науськивать?» — спросил он, и я понял, что ему хочется простить мне, не потому, что он добрый человек, а просто пора ему отвести взгляд от моего пальца. Тогда я сказал ему: «Не буду, драгоценнейший господин главный советник, не буду! Не стану я впредь стремиться к мировому господству, а если иногда вдруг и взбредет мне в голову такая блажь, вы уж будьте так милостивы, остановите меня, скажите: «Послушай, Розенберг, оставь ты в покое это мировое господство», и я тут же послушаюсь вас и оставлю. А вы будьте так милостивы, согласитесь, чтобы я водил по вечерам Али, сына Сиама, на улицу Андраши в «Аризону», где он выступает. За это полагается небольшая прибавка, а мне как раз пора подзаработать немножко, а то ведь нет у меня денег даже на то, чтобы установить мировое еврейское господство…» Тут Вантцнер кивнул, но с осторожностью, чтобы как-нибудь случайно не отвести взгляда от моего пальца. А я согнул палец, поклонился и поспешил уйти от него. — Розенберг тяжело вздохнул. — Вы даже и представить себе не можете, ребята, каких только премудростей не приходится знать надсмотрщику за зверями!

7

Совершенно естественно, что, помимо симпатий к дяде Абришу и антипатии к главному советнику по звериным делам, самым интересным для детей показалось сообщение о слоне Али. Вечерние прогулки слона не были для них новостью. Они часто видели, как Али, помахивая хоботом, с красным ковром на спине переходил через площадь Героев, сворачивал на улицу Андраши, следовал по ней до улицы Надьмезё и в сопровождении служителя входил в «Аризону», где каждый вечер показывал свое незамысловатое искусство на вращающемся паркете танцевального зала.

Но теперь, конечно, совсем другое дело! Ведь Али на место его вечерних выступлений будет водить не кто другой, как дядя Абриш. И вполне естественно, что дети будут ходить вместе с ним. Не трое или четверо, а вся детвора с улиц Мурани, Петерди, с площади Гараи и из всего их района. Эта огромная, чудесная новость о том, что теперь слона будет водить Розенберг, даже в течение одного часа не осталась тайной. А такие новости на городской окраине тут же поливаются керосином воображения, вспыхивают и разносятся как пожар:

— В половине восьмого у ворот зоопарка на улице Арена.