— Вот, прошу покорно, я сам все это уже подсчитал. Возьмем, конечно, такой день, когда дела идут не очень хорошо, а груз и расстояние велики да еще снег или грязь, ну и очередь у весов… все это надо учитывать. Словом, в такой день я больше одной поездки не делаю, хотя Гайначка за это же время успевает два раза съездить, потому что он колотит ослов до полусмерти, а в очереди у весов так и лезет вперед, под самым носом у грузовиков. На это у него ума хватает.

— А сколько центнеров можете вы перевезти за один раз? — пыталась Леимлине разглядеть маячившую перед ней в туманной дали перспективу.

— Самый выгодный груз — семь центнеров, да когда дорога близкая. Но так редко бывает. Возьмем и здесь среднее: пять центнеров. Восемнадцать на пять, это будет, прошу покорно, девяносто. Умножим их на два и получим сто восемьдесят; Гайначка, в свою очередь, добудет столько же, значит, всего — триста шестьдесят. Ну, конечно, есть и расходы: то тележка поломается (вот вчера пришлось чинить ось), то с ослами что-нибудь стрясется, да и едят они много — на десятку в день. Трудно стало для них фураж доставать: у одного кулака из-под полы покупаем, присылает он нам из Гецепусты. Скупиться ослам на еду не приходится: не поедят как следует — не вытянут груза.

— Так… так… — задумчиво повторяла Леимлине, внимание которой сосредоточилось в ее глазах, как снег во вмятинке ее зеленой шляпки. — Ну, скажем, на расходы уйдет самое большее… я нарочно беру максимальную сумму… ну, сотня, что ли?.. Я не ошиблась, товарищ?

— Откуда вы взяли сотню? Конюшни им не нужно: у Гайначки при особняке имеется гараж, а автомобиля они по нынешним временам не держат, вот ослы там и размещаются прекрасно, лучше, чем в конюшне. Мне они платят форинтов двадцать пять — тридцать, да и то стонут каждый раз, особенно хозяйка, когда по вечерам мы рассчитываемся. Но и без того у них остается ежедневно двести пятьдесят — двести восемьдесят форинтов.

— Боже милостивый! — всплеснула руками Леимлине, воображение которой было поражено столь заманчивыми перспективами. — Триста форинтов в день! — У нее было достаточно фантазии, чтобы сумма возросла в мгновение ока. — А в месяц? В воскресенье вы тоже работаете?

— Конечно! На складе при железной дороге выходных дней нет, а Гайначка за лишний грош готов в лепешку расшибиться.

Леимлине раскраснелась. Она больше не замечала непристойного поведения Тульпицы, голова у нее кружилась от волшебных грез, ее пьянили необъятные перспективы частного предпринимательства… Леимлине производила в уме молниеносные математические подсчеты, в результате которых получались такие огромные цифры, что она себе не поверила и принялась пересчитывать снова. А затем сказала Боронке: