— Он тебя заметил уже?

Гранач не ответил. Он наблюдал за Тинко, как тот медленно, вразвалку идет к ореховому дереву, находящемуся не более как в тридцати шагах от их двери. В зубах Тинко держит окурок сигары, под носом у него то вспыхивает, то гаснет блестящая точка. Он идет и не оглядывается. Да и зачем ему оглядываться? Ведь он у себя дома и прятаться ему не от кого.

— Ну? — спросила жена из-за груды подушек.

— Пока нет, — ответил Гранач.

«Этот человек умеет красться, как кошка. А человек с такой походкой всегда опасен», — подумал Гранач и попятился в комнату.

— Уже подбирает? — волновалась жена, не вставая с кровати.

— Тс-с! Нет еще.

— Осторожнее, чтобы он тебя не заметил, пока не начнет собирать.

Как, однако, все это глупо, размышлял Гранач. Какая ерунда! Зачем мне с ним связываться? Тинко — человек злой, грубый, а если у него начнутся колики в желудке, так спаси бог. Да ему скорее, чем мне, поверят, что он демократ: он в хороших отношениях с Бёдёньи, проживающим в соседней вилле на втором этаже, как раз над Рамзауером. Бёдёньи очень милый человек, утром за ним приезжает автомобиль и отвозит его в министерство легкой промышленности, а кроме того, он депутат и недавно возил на машине супругов Тинко, просто так, чтобы покатать. Другой сосед, товарищ Рамзауер, очень большой человек, в некотором смысле стоит выше академика, потому что он главный редактор газеты, хотя его имя и не значится в ней. Он действительный, внутренний, тайный главный редактор, а жена его даже на рынок ездит в автомобиле; Рамзауер небрежно бросает «Свобода!» вместо «Здравствуйте!» и носит на голове берет. На поклон Тинко отвечает холодно, но все же… Недавно Гранач видел, как Тинко стоял перед его автомобилем, потом полез в карман, вытащил оттуда горсть орехов и сказал:

— Вот, пожалуйста, орешки для ребятишек, для Катики и Дьюрики.

— Спасибо, — отвечал Рамзауер и даже не улыбнулся. Но Тинко человек настойчивый.

— Вы не любите орехи? Грызите на здоровье, берите, берите больше.

И он набил карманы Рамзауера орехами. А тот хотя и протестовал, но посчитал невежливым отказаться. Тинко даже снял берет у него с головы, чтобы наполнить орехами. Напрасно товарищ Рамзауер нетерпеливо отмахивался и бормотал:

— Да оставьте, пожалуйста, товарищ Тинко, оставьте! Не раздавайте все свои орехи, дорогой товарищ!

Он так и сказал, «свои орехи», то есть орехи Тинко. А ведь орехи вовсе и не Тинко, а мои, ткал нить воспоминаний Гранач; Тинко только подобрал их, а потом отдал главному редактору.

Так чьими же орехами наполнил Тинко берет Рамзауера? Чьими? Совершенно ясно, что орехами Гранача. А Рамзауеру надо бы знать об этом, нельзя оставлять главного редактора в таком заблуждении. Главного редактора надо обо всем правильно информировать, а то может случиться, что он будет писать неправильные вещи. Это действительно уж слишком!