Но как бы ни обстояло дело и в какую сторону ни простиралось бы дерево, ничто не могло изменить того факта, что его ствол произрастает из сада Граначей. Зато ветви, эти густые развесистые ветви, на которых каждый год появлялось так много орехов, почти целиком протянулись над садом Тинко. Туда же сыпались и поспевавшие орехи. Так уж криво выросло это дерево. Те же немногие ветви, что простирались над садом Граначей, несмотря на уход Гранача, почти не приносили плодов. Чего только он ни делал, даже вымазал ствол дерева известью по крайней мере на метр от земли, отчего бедное дерево выглядело так, как будто на него надели гамаши. Один лишь черт ведает, почему эти ветви были бесплодными, а те немногие плоды, что появлялись на них, уже ранней осенью падали, не дозрев, на землю или же высыхали на самом дереве и становились похожими на сушеный чернослив.

Значит, дерево принадлежало Граначу (если взять за основу частной собственности ствол и корни), но его ветви, вернее гордость и краса этих ветвей, простирались над запущенным садиком Тинко, заросшим травой и изгаженным курами.

И это было бы еще ничего, если бы, как вероятно думает и внимательный читатель, дело действительно не отличалось большой важностью. Всем ведь ясно, что орехи, растущие на дереве, являются собственностью хозяина дерева.

Нет, слишком уж просто смотрят на жизнь благонамеренные и трезвые люди, не имеющие никакого воображения…

Пусть домашние хозяйки попробуют себя поставить на место хорошенькой Граначне. Вот она красуется у окна своей комнаты, бледненькая, в платочке на голове и с щеткой в руках — длинной и весьма внушительной щеткой. Она нарочно стоит у окна, чтобы Тинконе видела, что и Граначне трудящаяся женщина. Тинконе стоит внизу у орехового дерева и говорит Граначне, показывая на ветви:

— Много орехов будет в этом году, вот увидите, до четырех центнеров…

— Да, и похоже, что они будут крупнее, чем обычно.

— Крупнее? Да они такие большие будут, что двух орехов не уложишь на ладонь. Иожи, — так звали Тинко, — знал, что говорил, когда советовал вам вымазать ствол известью, чтобы на дерево не полезли гусеницы.

— О, — воскликнула дама в халатике (грудь ее двумя холмиками возвышалась под легкой материей и нежилась под теплым, но уже осенним солнышком), — товарищ Тинко во всем хорошо разбирается, а мы даже не отблагодарили его за совет! Ну, уж когда поспеют орехи…

Все это верно, но как смогут они отблагодарить соседей, если орехи растут на стороне Тинко? Когда они падают на землю, их подбирает то Тинко, то его жена. Не будет же человек за каждым орехом подходить к проволочной изгороди! Это было бы и слишком мелочно, и неудобно, да и мелкобуржуазно, наконец. Но ведь и орехи, которые сами не падают с дерева, тоже окажутся на стороне Тинко, если потрясти дерево.