Это роскошное войско двигалось под звуки музыки и, встретившись с конвоем короля Ричарда, расступилось и построилось по обе стороны, дабы пропустить короля, его свиту и конвой. Тогда король Ричард встал во главе своего отряда, полагая, что вскоре встретит и самого Саладина. И действительно, через несколько минут он увидел владыку Востока, ехавшего к нему навстречу верхом в сопровождении блестящей свиты из военачальников и ожиревших евнухов гарема с весьма безобразными лицами. Вид, осанка и все движения султана Саладина говорили о том, что это человек, на челе которого природа справедливо начертала: «Вот царь». Его голову покрывала белая как снег чалма, белого же цвета широкие, восточного покроя шаровары и такого же цвета куртка, охваченная по талии алым шелковым восточным кушаком, выглядели на первый взгляд довольно скромно в сравнении с пестрыми, блестящими костюмами его свиты. Однако при более внимательном осмотре оказывалось, что в складках чалмы утопали нити крупного жемчуга, а сама чалма украшена бриллиантовым аграфом, прозванным одним из поэтов того времени «Источником света». На указательном пальце горел бриллиант редкостной величины, с вырезанной на нем печатью султана. Стоимость только этого бриллианта, вероятно, превышала стоимость всех бриллиантов английской короны. Крупный яхонт, вставленный в рукоять ятагана, по своей ценности мало уступал бриллианту на перстне. Для защиты от пыли, которая в окрестностях Мертвого моря изобилует известью и солями, а возможно, и по каким-либо своим соображениям, присущим людям Востока, Саладин был закутан с головой в тонкую шаль, отчего его благородное лицо отчасти было скрыто. Он ехал на арабском скакуне, белом как молоко, и выступавший горделиво конь словно сознавал величие всадника.

Увидев издали друг друга, оба государя одновременно сошли с коней и пешие отправились навстречу друг другу. Их свита также спешилась, и в то же время умолкла музыка. С приветливым поклоном Ричард и Саладин пожали руки и обнялись как братья. Все присутствовавшие при этой встрече как с той, так и с другой стороны устремили свои взоры исключительно на этих державных героев. Однако во взоре Ричарда проглядывало больше любопытства, чем во взоре султана, устремленном на английского короля. Саладин первый нарушил молчание:

– Радостно приветствует Саладин великого Мелека Рика, – начал султан, – и говорит ему: встреча с Мелеком Риком так же приятна Саладину, как встреча источника чистой воды путешественнику в песчаной и знойной пустыне! Надеюсь, что моя многочисленная свита не возбудила в твоем сердце оскорбительного для меня подозрения. Исключая вооруженных рабов, составляющих мой конвой, все остальные окружающие меня, от первого до последнего, – знатные вожди подвластных мне племен. Каждый из них горел желанием присутствовать при нашем свидании, дабы его очи насладились созерцанием великого героя, имя которого наводило ужас даже на песчаных берегах Йемена. Кормилицы-матери наших стран стращают этим именем грудных младенцев, а вольный араб-всадник укрощает своего быстрого и горячего коня.