Мне стало плохо…

Из двери ближайшей ко мне палаты просто сифонило морозным ветром. Я заглянул в палату…

– Доктор, – донёсся до меня слабый голосок из кучи подушек и одеял – закройте, пожалуйста, фрамугу. Холодно.

– Санитарка попробовала закрыть её… и облила меня мочой… – осторожно добавил голосок.

В другой палате я обнаружил дежурную медсестру. Упитанная девка во всём своём накрахмаленном белоснежном величии – символ непорочности помыслов медицинской профессии – с размазанными по лицу ресничной тушью и губной помадой валялась на кровати какого-то больного (где приютился сам больной?).

Прохожу в ординаторскую…

На диване мертвецки пьяная пара: нагая красивая молодая девушка (больная лимфогранулематозом из нашего отделения) и дежурный врач…

Заглядываю по малой нужде в туалет для персонала и пулей вылетаю оттуда – умывальная раковина заполнена рвотными массами…

Я разыскал вторую дежурную медсестру:

– Сестра, черт… Я позволил себе быть вовлечённым в весь этот бардак и я не могу вас ругать. Давайте завершим дежурство с наименьшими потерями.

Отдав необходимые распоряжения, я отступил на исходные позиции.

Морализировать не буду, делайте выводы сами – кому вы отдаёте на лечение ваших родных и близких.

94. Guillain—Barre syndrome

94. Guillain—Barre syndrome

Нхланга[32] – «Guillain—Barre syndrome»: из рассказов мудреца-венда Ратохва.

– Н-да-а-а, Славиту… – начал свой очередной рассказ анестезиолог Майк Ратохва после того, как полностью настроил свою анестезиологическую машину для нашей операции у пятилетнего ребёнка, – Дети необычайно приспособляемы к любым условиям жизни – даже самым убогим.